— победным голосом объявил он.
— Это обязательно делать в четыре утра? — я посмотрела на часы.
Четырёх утра ещё не было, но пока одеваешься, пока красишься…
— Не обязательно, но позже тебе нельзя. И мидии уже не будут такие свежие и вкусные, — авторитетно добавил он. — Надевай, — протянул он мне большой полиэтиленовый чехол с вешалкой, на которой устроилось нечто белое.
На поверку это оказался лёгкий стильный костюм, состоящий из широких брюк, туники с рукавами три четверти, с косыми полочками, правда, на моём росте они смотрелись, как косой подол. Штаны же пришлось подогнуть в несколько раз. Дополняла комплект соломенная, широкополая шляпа и солнечные очки в половину лица.
Оставшуюся без прикрытия кожу, включая стопы, Федос дважды смазал убойным солнцезащитным кремом, остальные места удостоились только одного слоя.
— Конфета! — резюмировал Федос, когда отошёл на несколько шагов, оставив меня стоять в центре ярко освещённой ванной комнаты. — У меня даже привстал, — добавил он, поправляя то, что привстало и, судя по размерам, действительно могло доставлять неудобство в тесных боксерах.
— У тебя встал на Гекельберри Финна? — с сомнением посмотрела я в зеркало, а потом на вылитого Криса Хемсворта, неизвестно с какой целью оказавшегося в Анапе.
Ну, а кто, в самом деле, знает миллионеров и звёзд киноиндустрии? Какие у них замашки? Вдруг отведать черноморских мидий ранним утром — это самая распространённая мечта в их среде, после премии Оскар, конечно же.
— У меня встал на тебя, Конфета, — засмеялся во весь голос Федос, сразу отбрасывая в сторону размышления о каком-то австралийском актёре.
Федос был Федосом. Лишь он мог настолько заразительно смеяться, что меня не смутили даже округлившееся глаза администратора отеля, когда мы выплыли из лифта.
Мы — это потрясающе красивый мужчина, вернее Федос, а точнее — мой Федос. И Гекельберри Финн с ярко-красной помадой, поправляющий на ходу шляпу.
И знаете что? Приготовленные свежевыловленные мидии с видом на море действительно хороши, даже если в процессе поедания шляпа постоянно сползает на лоб, а кое-кто упрямый не позволяет её снять.
Глава 9
В Анапе мы пробыли почти две недели, которые пролетели как один мгновение. Я могла с уверенностью сказать, что эти дни претендовали на звание « самого незабываемого отдыха» за все двадцать шесть лет жизни.
Не потому что я могла себе позволить практически всё, что только приходило в голову — сама бы я не смогла расплатиться и за завтрак в нашем отеле, — а потом что с Федосом было просто всё.
Просто сказать, что хочется всё утро проваляться в постели, не шевелясь и даже не отрываясь на мемчики в социальных сетях. Смотреть в потолок, приоткрытое окно, в которое видно кусок бесконечного неба, встречающегося на линии горизонта с морем.
Просто отправиться в аквапарк и визжать там от восторга, как дошколёнок. Нестись с самой экстремальной горки, понимая всем существом, что Федос рядом, он не позволит, чтобы со мной что-то произошло. Комару не разрешит потревожить моё благополучие!
Просто восхищаться представлением в дельфинарии. А после фотографироваться с афалинами, которые оказались не боевыми, напротив, добродушно косились на людей и задорно улыбались.
Просто среди ночи отправиться за жареной барабулькой и остаться встречать рассвет. Разве может быть что-то лучше, чем сидеть на лавочке, поглощать мелкую морскую рыбёшку, пожаренную в кляре, и смотреть, как мир освещают лучи яркого, оранжевого солнца, обещая жаркий день.
Отправиться на морскую рыбалку тоже проще простого, как и проваляться в каюте половину этой рыбалки — оказалось, у меня морская болезнь. Мне даже не объяснили, что в кинетозе — так в умных книжках называют мою болячку, — я виновата сама. Родилась бы в мамину родню, от такой ерунды не страдала бы. Маму никогда и не от чего не укачивало, за всю жизнь она болела всего пару раз. Ветрянкой в детстве и банальным ОРВИ, когда переехала в Питер.
Естественно, я не пропала из жизни своих родных на целых две недели. Ежедневно я созванивалась с бабушкой. Вернее, звонила всегда она, не дожидаясь, когда я наберу знакомый номер.
— От тебя дождёшься, — ворчала бабушка. — Всё в отца пошла, тот тоже умчался, и ни слуху, ни духу.
— Чтоб тебе не платить за связь, бестолочь ты, непутёвая. Бросит тебя обормот твой, и позвонить не сможешь! — продолжала она.
— Я тебе денег на телефон положила, смотри, всё на интернет свой не спусти! — добавляла в приказном порядке. — И на карточку ещё. Ты её подальше спрячь от афериста этого, а то останешься одна куковать на вокзале. Поняла меня?
— Поняла, — соглашалась я, понуро кивая головой.
— Думаешь, одна такая нарядная у кавалера своего? — продолжала бабушка. — Поди, в каждом углу у него по юбке. Одна надоедает, другую привечает, на третью глазом косит.
Это я отлично понимала. Не могло у такого, как Федос, не быть одной, второй, третьей и сто пятой. И та, на которую глазом косит, тоже наверняка где-то была, и те, которых примечает и привечает, где-то существовали. Но в то, что он может бросить меня на вокзале, как надоевшего щенка, не верила и на секунду.
Федос — это Федос. Стена, сила, точка опоры, благодаря которой я, как Архимед, могла перевернуть Землю. За спиной Федоса, конечно, и с его помощью.
Иногда у меня проскакивали подлые, приносящие зудящую боль под ложечкой, мысли, как было бы хорошо стать для Федоса единственной, неповторимой, самой-самой прекрасной.
Приходилось быстро себя одёргивать. Некоторые вещи невозможны, потому что невозможны. Мало кто переживает от того, что не полетел в космос или не опустился на дно океана, а с Федосом я словно побывала в космическом корабле и батискафе. В открытый космос не выходила, по дну со скатами не плавала, но приблизилась настолько близко, насколько мечтать не собиралась.
Ещё звонила мама. Оказалось, бабушка не говорила, куда я уехала и с кем, а сама я звонить и рассказывать не стала. Мы не созванивались ежедневно, так что причин докладывать о своём путешествии я не видела — уж маму-то разочаровать я всегда успею. Пожалуй, это единственное, в чём я достигла успехов.
Она заехала в гости к бабушке, хотела повидаться с дочерью, а ей сюрприз — коромыслом по лбу: Илва укатила на юг с бывшим соседом, оболтусом Федей!
— И как это понимать? — вместо «здравствуй»
