мою лекцию.
— Стресс. Что такое стресс? Это ускорение работы мозга, наши мысли бегут быстрее, реакция усилена, стресс — это ускорение! Но стресс должен быть умеренным. Умеренный стресс необходим — это помогает нам мобилизоваться в моменты опасности. Стресс провоцирует выработку гормона кортизола, который, будучи впрыснут в кровь короткими "очередями", помогает нам сосредоточиться. Если стресс не умеренный, то это приводит к истощению организма. Поэтому чрезвычайно важно научиться "отключаться" время от времени, чтобы дать передышку этой части мозга. Отключая ее, вы на самом деле тренируете другой участок.
— Музыка! Существуют доказательства того, что музыка стимулирует мозг совершенно особым образом. На энцефалограмме мозг человека, слушающего или исполняющего музыкальное произведение, активен практически целиком. Поэтому мы можем видеть спортсменов, слушающих музыку в наушниках перед стартами. Именно так они активируют свой мозг максимально в нужный для них момент.
Лица присутствующих пребывали в шоке от услышанного.
— Я вижу ваше недоверие, но давайте проведём эксперимент. Есть ли тут гроссмейстеры? — спросил я, оглядев зал.
Около десяти человек тут же подняли руки.
— Вы, вот вы, — указал я на Марка Бисмута — вы на каком месте в рейтинге?
— Был на девяносто третьем, — ответил он.
— Отлично, я не вхожу в топ 500, то есть по определению вы сильнее меня. Так давайте проверим опытным путём, чей мозг работает лучше? Я предлагаю вам партию в «слепые» шахматы. Мы сыграем партию, не глядя на доску.
Весь зал зашумел. Видимо, они ещё никогда не играли тут в такие шахматы.
— Согласен, — ответил Марк Бисмут.
Глава 7
****
— Ладья на а8, мат, — посмотрев в потолок, сообщил я.
— Фуф, — выдохнул весь зал. Сорок два хода продержался Бисмут, однако удивил он меня. Я-то рассчитывал закончить всё к ходу тридцать пятому где-то, но память у него оказалась лучше средней. Сам матч мы организовали следующим образом: на середину сцены был поставлен шахматный стол, двое добровольцев двигали на доске фигуры. Я же с Марком расположились по разным концам сцены, спиной к шахматному столу. Мы объявляли свой ход, а добровольцы передвигали на доске фигуры. Я играл белыми и разыграл «свой» сицилианский гамбит. После заученных ходов, к ходу так пятнадцатому, Бисмут меня конкретно прижал. Всё-таки сказывалась разница в наших уровнях. Нет, недостаточно иметь абсолютную память, нужно ещё иметь талант к шахматам, а вот с талантом у меня был явно напряг. Но я не волновался, мне всего-то и нужно было продержаться ещё с десяток ходов, а там он уже не смог бы удерживать всю картину целиком в своей памяти и начал бы допускать ошибки. Так и случилось, на ходу двадцать шестом, он допустил свой первый промах, на тридцатом он «зевнул» коня. Ещё с десяток ходов он пытался оттянуть неизбежное, надеясь, что я совершу ошибку. Но для меня, что играть за доской, что без неё, не имело никакого значения — все ходы откладывались в памяти.
— Немыслимо, — хлопая в ладоши, произнёс Марк Бисмут. — Просто неворятно, вы не совершили ни одной грубой ошибки. Конечно, за реальным столом я имел бы все шансы на победу, но вот так вот, в тёмную. Без шансов, я потерялся уже на двадцать восьмом ходу. Как вы можете держать всё это в памяти?
— Ну, существуют различные тренировки для улучшения памяти, — уклончиво ответил я.
Он ещё хотел что-то сказать, но тут вмешались зрители, которые просто оттёрли Марка от меня. Все были в восхищении, игра с закрытыми глазами не практиковалась в этом клубе. И уже многие загорелись идеей провести такой турнир. « Фанатики,» — подумал я, блин, ну и куда делся этот чёртов Бисмут? Бисмут нашёлся лишь спустя двадцать минут, когда все успокоились и перешли в бар.
— Извините, что снова беспокою вас, Хорхе, — сказал он, подходя ко мне с бокалом виски. — Но вы упомянули про техники, которые влияют на работу мозга. Признаться мне эта тема очень интересна, наша компания разрабатывает искуственный интеллект, и мы ищем неординарных людей.
— Ну, это скорее больше похоже на медитацию или транс, — ответил я.
Вот уж не буду я ему открывать свои секреты, надо придумать правдоподобное объяснение, пусть я буду гуру медитаций, хрен проверишь правда это или нет.
— Транс? — удивился он.
— Ммм, мне сложно это пояснить. Всё началось с того, как я придумал сицилианский гамбит. Это случилось во сне, — не моргнув глазом, соврал я.
Врал я, конечно, безбожно, но я давно заметил, что чем грубее и наглее ложь, тем больше людей в неё верят.
— Во сне? — Бисмут казался сбит с толку.
— Именно, во сне. Вы обращали внимание на наши сны? Они хоть и пролетают за мгновения, но это как целый фильм. А вот скажите, почему, когда мы бодрствуем, наш мозг не может воссоздать целостный сон, чтобы он длился беспрерывно? Максимум, на что может уподобиться наш мозг, это какие-то фрагменты.
— Интересный вопрос, и почему же?
— Слишком много отвлекающих факторов вокруг нас. Вот смотрите, вы сейчас держите стакан виски в руке, значит, какая-то часть мозга тратит на это свои ресурсы. Вот прошла официантка, вы повернули голову и посмотрели ей вслед. Где-то заиграла музыка, и вы пытаетесь вспомнить мелодию. И так далее и так далее. Поэтому, когда вы играли в шахматы, вам казалось, что ваш мозг целиком
