class="p1">— Ты спросил слишком неожиданно. Я не могу сообразить.
— Попробуй вспомнить по дороге. Ну что, пошли?
И они направились к Агамемнону, всматриваясь, чтобы не оступиться в неверном свете. Но Менелай не мог забыть вопрос Одиссея. Ведь он действительно несколько раз ловил себя на мысли, что это уже было однажды, но, поражённый невероятной думой, царь мгновенно гнал её прочь. А теперь, после неожиданного слова, всё вспомнилось, всколыхнулось единой волной.
Одиссей остановился.
— Ну, что ты скажешь теперь?
Менелай поднял отрешённый взор и прошептал:
— Пожалуй, в твоих словах что-то есть. И я тоже чувствовал нечто подобное. Не часто, временами.
— Стоять! Говори слово!
Все вздрогнули.
— Ну что ты орёшь-то так? — отечески обратился к воину Одиссей. — «Ахайя». Мог бы и разглядеть вождей, не впервой же нас видишь. А сам что не отзываешься?
— «Микены», — ответил часовой и пропустил их, громыхнув бронзой. И тут Асфалион спохватился:
— Постойте, вожди, а куда мы идём?
— А! Что ж ты раньше не сказал, чудак? — махнул рукою Одиссей. — Ведь и в самом деле доковыляли мы до границы стана.
— Да я и сам только сейчас понял.
— Зловещая ночь, — тревожно оглянулся Атрид. — Нет покоя, как будто туча сгустилась над станом! Чума ведь проходит, но, кажется, что весь воздух почернел.
— Ну что? Пойдёмте назад? — спросил Одиссей.
— Пошли, — согласился микенец, но тут Асфалион сдавленно крикнул: «Стойте!» — и прикрыл своего вождя щитом.
Прошло несколько мгновений. Асфалион опустил щит.
— Ну что ты дёргаешься? — раздражённо обратился к нему Одиссей. — Напугать, что ли, нас хочешь?
— Задёргаешься тут… — буркнул Асфалион. — Вчера одного из наших в спину стрелой хлопнули. Насмерть.
— Шальная?
— В том-то и дело, что нет. Похоже, били в упор. Кто-то в стан пробрался.
— Наконечник смотрели?
— А то… Троянский.
— Мм… То-то все постовые сегодня взбодрились.
И снова, словно во сне, поплыли таинственные очертания палаток, дотлевающие кое-где на земле угольки костров, похожие на красные звёзды, и созвездия, похожие на разгорающиеся белые костры.
Две чёрные тени стали вдруг на пути.
— Кто идёт? — крикнул микенец.
— «Ахайя», — раздался знакомый старческий голос. — Оставь свой меч в покое, Атрид!
— Нестор!
— Кому же ещё быть? Я да мой верный телохранитель. На совет направляетесь?
— Направляемся.
— Мы будем говорить об Ахилле, не так ли, о сын Атрея? — вкрадчиво спросил Нестор.
— Твои глаза видят скрытое. Ты прав. Речь пойдёт об Ахилле.
— Это будет нелёгкий разговор… — вздохнул геренец.
— Полагаю, Агамемнон подготовился к нему, — вмешался Одиссей.
— Полагаю, мы все к нему подготовились, — отозвался старик. И Нестор с Одиссеем понимающе глянули друг на друга.
В отдалении показался уже огонь у шатра Агамемнона, как Нестор вдруг спросил:
— Как ты думаешь, Калхас придёт на совет?
— Вряд ли, — отвечал Менелай. — Да ты и сам знаешь, что они страшно не поладили после ссоры брата с Ахиллом. Брат и не прочь пойти на попятный, да Калхас ему не поверит.
Одиссей погладил свою вьющуюся бороду:
— А нужно бы, чтобы Калхас пришёл. Старик своё дело знает…
— Может быть, сходим к нему? — предложил Нестор. — Хотя, говоря откровенно, не хочется опять идти по темноте. Я нутром чую опасность. Как будто кто-то меня выцеливает.
— И ты тоже? — спросил Асфалион. — Выходит, и у тебя душа не на месте?
— Эх, дружище Асфалион! Если бы мы нутром угрозу не чуяли, то мы сейчас с тобой не стояли бы тут и не рассуждали. Это ведь одни безмозглые юнцы прутся, не соображая куда.
— Ладно. Идите к Агамемнону, — сказал Одиссей. — А я один к гадателю отправлюсь. Если Афина поможет — уговорю его.
— Ну, уж нет! Идти, так всем! — и Нестор шагнул к Одиссею, а вслед за ним отправился и Менелай.
Втроём они пошли через лагерь, настороженно вглядываясь в неверные тени. Телохранители следовали чуть поодаль.
— Погодите! — Нестор хлопнул себя по лбу. — Ну, мне-то, старику, простительно. А вы двое как могли забыть?
— А что? — недоуменно взглянул микенец. А Одиссей плюнул наземь. — Мне шлем к битве надевать уже не надо. И так голова медная. Да и ты, Менелай, хорош. Неужели забыл, что Калхас перенёс свою палатку после ссоры с Агамемноном?
— Выходит, мы идём на старое место, где гадателя уже нет… — Менелай потёр лоб. — Клянусь Мнемосиной! Ну и ночь сегодня! Скажи, Нестор, тебе не кажется, что это уже однажды было, вот этот наш ночной путь?
— Кажется, о сын Атрея. И не только в эту ночь… И от этого мне не по себе. Я уже давно чувствую, что дело неладно. Проклятие! Кто это нас всё время разглядывает?!
— Как душно! — простонал Менелай. — Как перед грозой!
И тут из густой тьмы что-то загудело, словно сама чернота, сам воздух — стали плотью, обрели мощь и звук. И померещилось вождям, что они стоят посреди большой каменной площади, обсаженной чёрными деревьями, и поверхность площади зыбилась и напрягалась, словно хотела сбросить эти уродливые чёрные деревья. Но наваждение продолжалось только миг, или даже одну шестую часть мига (и всё же достаточно, чтобы на эту одну шестую часть — остолбенеть).
— Вы видели?! — вскричал Менелай.
— Чёрная бездна… — прошептал басилевс итакийский. — Чёрная агора посреди Аида!
— Нет, вожди… Мы сейчас увидели дверь в другое время и в другую страну, — сказал Нестор.
— Что ты говоришь, старик? — взглянул на него Менелай. — Разве может быть «другое время»?
— Ты думаешь, нет? — спокойно спросил его Нестор.
— Слушайте, вожди, а не взять ли нам правее? — предложил Одиссей.
И они действительно обошли то место, где сейчас было, а потом исчезло видение.
И тут соседний часовой вдруг закричал коротко и грозно:
— Стой! — и, не дожидаясь ответа, пустил стрелу, и вожди видели, как мелькнуло белое оперение.
— Ну что ты стреляешь, не дожидаясь ответа? — спросил Одиссей. — А если это свой? Ну что, попал?
— Должен был попасть. Я их видел. Это не наши.
— Почему?
— Наши так не одеваются. Одежда, облик, выговор — всё другое. Нелюдь!
— А ну пошли, посмотрим, — Менелай двинулся в сторону вала, ограждающего лагерь. — Ну и что? — обернулся он к часовому.
Ничего не было. Ни трупа, ни даже стрелы.
— Богатый ты парень! — съязвил Одиссей. — Стрелы в небо пускаешь. Похоже, у тебя боевой бронзы — завались.
— В какое небо! — заорал часовой. — Я точно бил! По крайности она в ограду должна была попасть.
— Ну так где же она? — усмехнулся Менелай.
— Оставьте его, вожди! — резко сказал Нестор. — Эту стрелу не здесь надо искать. Пошли скорее отсюда.
Но, едва лишь они отступили, уходя от наваждения, как вновь их остановил крик часового.
Ощущение повторяемости стало невыносимым.
— Да что ж это
