и улыбнулся.
– Рад, что ты настолько хорошо себя чувствуешь.
– Я…– у меня слезы текли от смеха, чистой воды эйфория – я разогнуться не могу. – Я начала брать себя в руки и успокаиваться, иначе описаюсь, прямо стоя перед Дэвидом. Эта мысль меня отрезвила и я целенаправленно, согнувшись, направилась к выходу, но потом поняла, что не знаю, где у него туалет. Дэвид хотел донести или хотя бы проводить меня до уборной, на что получил категорический отказ – достаточно он со мной носился.
Оказалось, мы находимся в загородном доме, принадлежащем Дэвиду. О его существовании (дома) не знает никто на работе и среди знакомых, поэтому найти нас здесь манипулятору будет крайне проблематично. У него нет соседей в ближайших пятнадцати километрах, и сюда не ведут дороги, нанесенные на карту. Вокруг дома остался нетронутым лес и полностью его скрывал от глаз случайно проезжающих мимо по тропе. Идеальное убежище.
– Я отдыхаю здесь после особенно сложных операций, или наоборот, беру работу на дом, и в тишине очень хорошо думается. – Дэвид сидел в кресле в домашних брюках и рубашке, с закатанными рукавами, держа кружку ароматного чая. Вторая кружка досталась мне, но я ее не смогла держать трясущимися руками, поэтому по-детски хлебала, наклоняя ее с упором на столе. На все попытки поухаживать за мной, Дэвид получил железобетонное «нет», так что оставил попытки и просто смотрел, как я пытаюсь допить остатки чая. Я уже могла сидеть, правда, ссутулившись, но это был прогресс. Я чувствовала себя свободно в присутствии Дэвида.
Сегодня оказалось уже восемнадцатое августа, значит, я пробыла без сознания больше суток. За это время Дэвид успел выспаться, привести себя в порядок, съездить на работу и дать установки по ведущимся делам и наводку на розыск манипулятора. А после – заехать в мой дом за сменной одеждой. Так что сижу я сейчас в своих родных джинсах (швы находятся чуть выше пояса) и в рубашке Дэвида, так как вся моя верхняя одежда сильно облегала и нервировала рану.
На работе Дэвид узнал, что во время нашего общения с манипулятором, ни один датчик электромагнитных потоков не сработал, значит, найти его тем же методом, что и меня, не получится, или он настолько силен, что может действовать издалека. Это усложняло нам жизнь.
Дэвид допил свой чай, достал замороженную пиццу и бросил в микроволновку разогреваться.
– Нам пора колоться.
– Что?
– Время делать обезболивающий укол. Сегодня, возможно еще завтра, иначе разболится не на шутку.
– Откуда ты умеешь делать уколы? – я вспомнила, как он шустро поставил мне капельницу в машине, вставая из-за стола. Это непросто, когда пытаешься не двигать торсом.
– Нас многому учат, в том числе медицинской помощи. И не просто как забинтовать рану, а полноценной помощи. Я могу вытащить пулю, зашить рану, даже аппендицит вырежу при необходимости. А уколы – это самое простое. Я использовал препараты, рекомендованные нам при серьезном огнестрельном ранении. Подумал, что нож не сильно от пистолета отличается и по итогу усыпил тебя на сутки. Поэтому сейчас будем использовать менее сильный препарат, чтобы ты была в сознании и способна двигаться. – Дэвид нахмурил лоб. – Не стоит забывать, что по твоему следу идет психопат. И как бы далеко от мира людей мы ни были, всегда есть возможность, что он нас найдет раньше, чем мы его. Тогда ты должна будешь защищаться, в том числе от меня.
– Дэвид… – Он поднял руку, пресекая мои попытки возразить.
– Поэтому мы сейчас делаем укол и идем практиковаться стрельбе из пистолета. Я расскажу несколько нюансов, которым не научат в официальной школе. – Что мне оставалось, я со вздохом поковыляла в зал. Возразить мне было нечего.
Укол, к моему великому ужасу, оказался внутримышечный. Ужас состоял в том, что я лучше сделаю себе пять уколов в вену, чем один в задницу, таким болезненным он мне всегда казался. А второй ужас в том, что Дэвид увидит часть моей голой многострадальной филейной части. Я хотела уговорить его на таблетки или вену, но против Дэвида идти, как против скалы. Пришлось перетерпеть боль и унижение, и идти дальше. Хорошо, что препарата хватало на сутки и если завтра мне будет легче, мы его колоть не будем. Но экзекуция на этом не закончилось. Дэвид сменил мне повязку на животе, обработав рану хлоргексидином и еще какой-то дрянью. И только после этого, захватив с собой пиццу и куртки, мы вышли во двор. Мне приходилось придерживаться за руку Дэвида, так как стены закончились, а идти без опоры было гораздо труднее.
Оказалось, куртки он взял не зря – на улице было зябко, дул холодный шквальный ветер, а тучи полностью перекрыли солнечный свет. По ощущениям, вот-вот пойдет дождь. Я хотела просто накинуть куртку сверху, но Дэвид заставил меня продеть в рукава руки и наглухо застегнул на все пуговицы. Я тут же начала ныть, что он возится со мной как с ребенком и получила хороший такой словесный пендель. Общий смысл был в том, что я должна как можно быстрей встать на ноги и не хватало еще свалиться с простудой. Ладно, проглотим. Я сама уже хотела поскорее выйти из состояния битого. У меня руки чесались задушить кукловода, а для этого надо хорошо себя чувствовать. И тут мне пришла в голову мысль.
– Дэвид, если кукловод не смог найти меня, это еще не значит, что я его не смогу. Я же видела его тень, вдруг я смогу его найти, находясь вне тела! – я так возбудилась от этой мысли, что даже остановилась, отпустив руку Дэвида. Он хмуро на меня посмотрел и вернул мою руку себе на предплечье, возобновляя ход.
– Это имеет место быть. Мы попробуем, но только после того, как ты полностью восстановишься. Если ты сейчас выйдешь из тела, то мне точно придется тебя хоронить. И это приказ, если что. Я все еще отвечаю за тебя.
– Угу – промычала я. Мы подошли к небольшой полянке далеко за домом с прикрепленными к столбам мишенями. Последующие полтора часа Дэвид объяснял мне, как пользоваться огнестрельным оружием и я сама стреляла по мишеням. Отдача отзывалась болью в груди, но лекарство хорошо помогало, и я смогла пристреляться. Этот пистолет он вручил мне на тот случай, если он превратится в монстра. Я вздохнула, принимая его, но понимала, что не хочу использовать его против Дэвида. Боги, не дайте мне попасть в положение выбора – я или он.
Глава19
