— Ешь, не наелась же еще, — его рука скользнула по ее бедру, будто легко дразня кожу, отводя в сторону полу халата, в который он сам ее укутал недавно. — Тебе наличными эти деньги дать или на счета перевести? — не меняя тона, добавил, когда Леся обернулась.
— На карту, наверное, не стоит всю сумму? — задохнулась.
Честно сказать, думать хоть о чем-то, когда ласки его рук становились все более откровенными, а наглые пальцы подбирались все ближе к чувствительным точкам, было очень сложной задачей. Он как-то слишком сильно влиял на нее… Хотя это воздействие было двухсторонним, что Леся уже успела заметить, так что…
— На карту… — как задумался, продолжая дразнить ее ласками. — Перевести можно, другой вопрос, что это вызовет интерес соответствующих органов и проверку из банка. Не то, что тебе нужно, верно? — Коля вдруг резко втянул в себя воздух сквозь зубы, когда Леся развернулась и губами по его шее скользнула, чуть укусив за ключицу.
В эту игру двое играть могут!
Он не надевал уже рубашку, так и остался в одних брюках, которые и снять не успел, когда их в прошлый раз накрыло. И она с удовольствием, если честно, жар его кожи впитывала, на ощупь узнавала. А вот рассмотреть не выходило никак, ее как магнитом к нему притягивало впритык.
— А сколько можно так перевести? — лизнув дернувшийся на его шее кадык, уткнулась носом в ямку у основания его плеча.
Он слишком вкусно пах! Это нечестно просто! И его тепло… Лесю к нему буквально манило все!
Глухо застонав, Николай сжал ее бедро рукой и откровенно толкнулся возбужденно напряженным пахом вверх, вдавливая Лесю в себя. Нет, ему точно не хватило того, что у них уже было… И ей тоже! Вот что удивительно! Она снова начинала возбуждаться, понимая, что его хочет точно больше ужина.
— Тысяч четырнадцать в валюте. Или гривнами эквивалент. Если на карту одного банка, — глухо ответив на вопрос, Николай сам потянулся, впившись губами в ее плечо, даже легко прикусив кожу. Обнял Лесю еще сильнее.
Они как на грани чувственности и нужды все время висели, вот-вот грозясь сорваться.
— Тогда давай так, эту сумму на карту, а остальное наличными, — простонала зажмурившись Леся, и не думая вырываться.
Совершенно не больно от его дразнящих укусов, но будоражило это капитально! Вот как тут разговаривать, если у нее в голове уже просто звенит от жажды!
И тут ее рука скользнула по его напряженному животу, заставив Лесю отвлечься. Под пальцами что-то… Ощущение неправильности. Шрамы…
Выпрямилась, подавшись назад. Николай не удерживал. А она нахмурилась, впервые начав его рассматривать, хоть и сложно было подчинить разбушевавшееся тело.
— Откуда это? — голос почему-то задрожал, когда всмотрелась. Пальцы сами дернулись, заскользили, обводя шрам за шрамом, не могла оторваться. И такой ужас… Слишком много!
— Не важно, — махнул головой Николай, но будто всматривался в ее реакцию, изучая. — В аварию попал пару лет назад. Уже зажило все. Не смотри, девочка моя, если гадко… — поймал ее руку, сжав своими пальцами крепко, будто отвести собирался.
А Леся… Она сама не смогла бы сказать, почему так повела себя, только к нему подалась всем телом. Вырвала руку из его захвата, накрыла огромный, уже побелевший, но еще выступающий над остальной кожей, грубоватый рубец на животе, до груди почти доходящий. Изогнулась, губами коснувшись края.
Неудобно, капец, конечно, сидят же в одном кресле! Но ее такой волной страха и боли вдруг накрыло! За него!.. Это точно было чем-то очень серьезным. И от одной мысли, что…
Когда этот мужчина успел стать для нее настолько важным, что внутри все затряслось от ужаса?! Совершенно не понимала, что с ней творится!
— Это мой отец виноват был, да? — голос дрогнул, выдав то, что слезы навернулись, хоть и прижалась лицом к этим шрамам, свернувшись на Коле клубочком, и не думая «не смотреть». — Прости…
— Леся! — он стиснул ее внезапно в объятиях с такой силой, что она ощутила дрожь в его руках.
Потянул вверх, заставив ее распрямиться и на него глянуть. И глухо ругнулся, увидев слезы. Дернул ее на себя, прижав крепко, губами начал эти соленые капли с ресниц собирать.
— Это все прошло давно и роли для нас не играет! От меня не так-то и легко избавиться, как видишь, — он усмехнулся, на мгновение прижавшись к ее дрожащим губам. Погладил пальцами по щекам. — Я живучий, маленькая моя. И упертый. Видно, должен был дождаться, пока мы встретимся, — прижал Лесю к себе крепко-крепко, уткнувшись лицом в волосы. — Мы до сих пор не получили фактов, кто заказчиком был, потому не буду заявлять, хотя… — он помолчал. — Но это уже не важно, ежик, понимаешь? Ты за него отвечать не должна. И… Боже! Ты моя и со мной сейчас, вот что главное! И мне плевать, кого ты там отцом называла! Не тебе за это все отвечать. Точка! — он говорил это так яростно и с таким напором, что у нее мурашки по коже пошли.
И взгляд Николая… Он казался реально одержимым… ею. Но и Леся сейчас себя такой же ненормальной чувствовала, как всем существом своим почему-то зациклившейся на нем.
— Ты меня пугаешь, знаешь? — улыбнулась, вопреки тому, что говорила. Сама не могла проанализировать всю какофонию собственных эмоций к нему. — Ты будто одержимый маньяк… Но и я себя рядом с тобой такой чувствую, — как-то растерянно рассмеялась, уткнувшись в его ладони лицом.
— Прости, моя маленькая. Не хочу пугать, это точно! — улыбнулся и Коля как-то смущенно, опять ее обняв так, чтоб устроить голову Леси на своем плече. — Просто столько всего тебе дать хочу! За каждую минуту, что рядом не был, компенсировать за все эти годы…
— Вот я про это и говорю, — хихикнула она. — Такое же ненормально? — будто сомневалась и спрашивала у него, посмотрела снизу вверх.
— Я не знаю, по-другому не умею, наверное, маленькая, — он подбородком потерся о ее волосы.
— И ты так всегда, со всеми? — испытав вдруг жгучую злость, нахмурилась Олеся на такое заявление.
А Коля рассмеялся, мигом ее эмоции раскусив.
— Никогда, девочка моя! Никогда и ни с кем такого не было и не будет. Ты первая и единственная для меня, пойми уже наконец… И поешь нормально, кстати!
