ей, куда собираюсь. Наверное, всё было к лучшему. Так, Долорес?
Единственным ответом стало потрескивание сухих веток в огне. Да пожалуй, ещё шум дождя и редкие раскаты грома.
— Долорес? Долорес! Дура ты старая…
Перо тридцать третье
Комок сдавил горло, а к глазам подступили слёзы, но ни единой капли не упало на землю. Нет, только не так. Долорес бы этого не одобрила. Медленно поднявшись, Камилла подошла туда, где лежала её метла, её наставница, её подруга, её неизменная спутница. И пусть они чуть ли не каждый день грызлись, но они были семьёй.
— Какая же ты дура… Какая же… я дура…
Больше всего последняя ночная ведьма кляла себя за то, что решилась на полёт, хотя прекрасно чувствовала грядущую непогоду. И за то, что не повернула назад, когда разразилась гроза.
Камилла взяла Долорес в руки и прижала её к своей груди. На кончике черенка ещё осталось немного тлеющей силы, но и она скоро закончится. Капля, ещё капля…
«Камилла, где к младшим демонам тебя носит?!» — в голове женщины раздался свирепый окрик.
— Ректор… — прошептала ночная ведьма и тут же закричала, выбираясь к выходу: — Ректор Уоллсворт! Ректор! Я здесь!
Без сомнений, ворон где-то поблизости, а иначе он не смог бы передать ей свои мысли. Камилла выбежала из пещеры, стараясь не трясти Долорес. Только бы он успел, только бы он успел!
— Ректор! Ректор! Я здесь!
Огромная чёрная тень мелькнула среди деревьев, ударилась о землю, и вот уже могучий демон предстал перед секретарём во всём своём величии.
— Где тебя…
— Долорес! — прервала его ведьма. — Спасите мою Долорес!
Камилла трясущимися руками протянула ему свою драгоценность, своё сокровище. В висках стучало от напряжения, а время словно замедлилось, мучительно выстукивая каждую секунду.
Рэйвен сразу понял, в чём дело. Если бы он задержался хотя бы на минуту… Но удача явно была на стороне Камиллы и её метлы. Демон бережно взял Долорес в руки и велел секретарю:
— Отвернись.
Та мгновенно повиновалась. Некоторые вещи не стоит видеть даже ночной ведьме. Особенно ночной ведьме. Не хотелось бы лишиться не только своего чудесного зрения, но и глаз. В клане когда-то жила такая страдалица с пустыми глазницами. Повторить её судьбу совсем не хотелось.
Положив Долорес прутьями на согнутую в локте руку, Рэйвен провёл по черенку ладонью, восстанавливая его. Частички возвращались назад, принося с собой и капельки утерянной силы.
Камилла зажмурилась, но и сквозь плотно сжатые веки проникал демонический свет. Страшно представить, что могло бы случиться, открой она глаза.
— Забирай, — через какое-то время велел Рэйвен.
Ночной ведьме оно показалось вечностью. Но Камилла нисколько не сомневалась, что её ректор Уоллсворт со всем справится. Когда-то он спас и её от неминуемой гибели. Тогда-то женщина и поклялась, что всю свою жизнь будет служить ему верой и правдой. А теперь он вернул ей Долорес.
— Я никогда не забуду того, что Вы сделали для меня!
На лице демона не появилось и тени улыбки. Впрочем, ночная ведьма и не надеялась.
— Благодарность мне не нужна. Лучше проверь, всё ли с твоей метлой в порядке.
— Долорес… — всхлипнула Камилла.
«Ой, только вот этого не надо! Хватит сырость разводить! Эй, тебе дождя мало? Ладно… Реви себе на здоровье».
Рэйвен деликатно отошёл в сторонку, чтобы не мешать этим двоим осознать то, что только что произошло. Камилла обнимала старую метлу с такой нежностью, словно это было её единственное дитя. Демон не слышал того, что говорила Долорес, но догадывался. Иногда и он хотел, чтобы у него появился кто-то с кем можно просто поговорить, о ком можно заботиться, кому можно раскрыть своё сердце. И вот в жизнь Рэйвена ворвалась Алисия, вот только случилось это слишком поздно. По-хорошему, не стоило и начинать.
— Нам пора возвращаться, — сообщил демон, поглядывая на небо. — Гроза немного успокоилась. Скоро опять начнётся.
Камилла кивнула, не в силах больше говорить. Долорес тоже замолкла, но это уже было неважно — главное, что она всё ещё была здесь. А поворчать она всегда успеет.
Расправив крылья, Рэйвен обнял секретаря и вместе с ней и её напарницей взмыл в грозовое небо. Ветер вновь поднимался, но демон упрямо летел вперёд, хоть это и давалось ему нелегко. На то, чтобы удержать душу в предмете, особенно ускользающую душу, потребовалось очень много магии. Душа… Об этом хотелось думать меньше всего.
Пролетая над озером, Рэйвен заметил одинокого чёрного лебедя. А ему что здесь понадобилось? Впрочем, ответ и так был очевиден, только непонятно, почему Дэймон Свонсон объявился так рано. Срок контракта ещё не истёк.
Спускаться и здороваться со старым знакомым Рэйвен не стал — много чести.
Измождённая Камилла уснула прямо в полёте, и демон отнёс её в её же спальню и уложил на кровать. Даже во сне секретарь не расставалась со своей метлой. И никто, кроме ночной ведьмы, не слышал, как та напевала:
«Спи, моя красавица! Спи, моя летунья! Как же всем нам нравятся песни в полнолунье».
Рэйвен укрыл Камиллу покрывалом и вылетел через окно. Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь из студентов увидел, как ректор выходит из комнаты своей помощницы.
Оставалось только проверить, ничего ли не случилось за время его отсутствия. Здание выглядело целым, если не считать парочки отколовшихся от стены камней. Повезло, что никого не зашибло.
Когда с облётом было покончено, ректор вернулся в свой кабинет — разобрать бумаги. И только он уселся за стол, чтобы приступить, как в дверь тихонько постучали. Рэйвену не нужно было спрашивать, кто там. И все его благие намерения держаться от Алисии подальше тут же рассыпались сухим песком.
— Заходи.
Перо тридцать четвёртое
Из-за вновь разбушевавшейся грозы невозможно было разобрать, день сейчас или ночь. Молния сменялась громом и наоборот, а ветер сносил всё, что попадалось на его пути. Студенты в основном разбрелись по комнатам, потому что на улицу в здравом уме никто бы не сунулся, а в библиотеку по собственной воле никто бы и не пошёл, разве что случайно забрёл. Просто шататься по коридорам тоже неинтересно, а в холле дежурили надзиратели, то есть преподаватели.
Сперва Алисия намеревалась зайти к Камилле, но дверь в её комнату оказалась заперта, а в кабинете никого не было. Наверное, ночная ведьма была чем-то очень занята, потому что предположить, что она могла спать в это время — а только час как после ужина прошёл, — не получалось. И тогда девушка решилась
