«Прощупывает, — пояснил мне Фу. — Ну и Зеркала, наверное, опасается».
«Почему оно не срабатывает, кстати? — только тут сообразил я, чего так недостает нашему поединку. — Зеркало? Потому что у меня щит? — предположил затем. — Могу убрать!»
«Щит здесь ни при чем. Зеркало блокирую я».
«Но зачем?!»
«Сами же видите — удары легонькие. Смысл их такие возвращать? Щит молодая графиня тоже держит — все примет он. А мы только потратим ману и раньше времени раскроем свой главный козырь».
«Так она же и так о нем знает!»
«Она до конца не верит. По совету Воронцовой, осторожничает, но в душе сомневается, что одаренный вашего возраста и в самом деле способен использовать Зеркало».
Все это было долго писать и, наверное, не так уж и быстро получится прочесть, в реальности же весь приведенный диалог пронесся у меня в голове разве что за секунду. Которой, впрочем, вполне хватило Салтыковой, чтобы стукнуть меня еще трижды — и последний раз даже весьма чувствительно, а мне — чтобы призвать наконец Кривое зрение. Которое, впрочем, оказалось дважды бесполезным — мало того, что сейчас я и без того отлично понимал, какую технику использует моя противница, так хитрая девица еще и спрятала кисть рабочей руки в складках своей необъятной юбки! А зрение-то у меня было Кривое, а не Сквозное какое-нибудь!
Теперь стало понятно, зачем молодая графиня так вырядилась! Вот уж действительно фига в кармане…
Отменив Кривое зрение — проявившее себя кривым во всем смыслах — я перенес контроль щита на левую руку, а правую сложил в кукиш и ответил на удары Салтыковой парочкой своих — на пределе сил, но, кажется, девицей даже не замеченных. Решив снова сменить тактику, я резко рванулся вперед — в конце концов, никто не говорил, что бить противника можно только магией, кулак тоже сгодится! — однако толком сократить дистанцию у меня не вышло — уже на втором шаге я будто уперся в невидимую стену. Собственно, почему «будто» — в стену, выставленную Салтыковой, и уперся — этакий подвид щита, сам я так пока не умел.
«Сударь, мана уходит, — подсказал мне в этот момент „паук“. — Мы по-прежнему не знаем вашего предела, но запас всяко не бесконечен. А в сей перестрелке вы тратите больше, чем молодая графиня! Намного больше! Плюс у нее в резерве „бурдюк“!»
«По сути есть что сказать?» — буркнул я.
«Нужно как-то вывести противницу из себя. Разозлить или напугать — чтобы она наконец ударила в полную силу — и подставилась под Зеркало».
«Да вы у меня, блин, не Фу-Хао, а прям какой-то Ясен-Пень! И как это сделать?»
Но прежде, чем фамильяр успел ответить, Салтыкова запустила в меня один за другим три огненных шара — должно быть, ей таки наскучило унылое однообразие нашей схватки. Ударившись в щит — тот вполне себе выдержал — магические снаряды рассыпались ярким фейерверком. Непроизвольно я отвлекся на разлетавшиеся во все стороны огни, и тут что-то с силой дернуло меня за шиворот вверх. Ворот рубашки врезался в горло, перекрывая дыхание. Затрещала рвущаяся ткань.
«Левитация! — крикнул Фу. — Щит вверх, живо — сие воздействие оттуда ниспадает, я же вам рассказывал!»
Я судорожно скрестил пальцы правой руки, призывая второй щит. Первый, завязанный на левую, сообразил удержать перед собой — и это спасло меня от целого града ударов, обрушенного Салтыковой. Сила же, тащившая меня за ворот в небеса, разом исчезла, и я рухнул вниз — с высоты добрых полутора метров, на которые, оказывается, успел воспарить. На ногах, конечно, не удержался и повалился навзничь, больно ударившись спиной. Щит, к счастью, не потерял — молодая графиня так и продолжала в него самозабвенно лупить.
«Надя мне говорила, что левитировать человека невозможно!» — с некоторой даже обидой пробормотал я, поспешно поднимаясь с земли.
«Человека невозможно, зато его одежду — запросто. А что уж там по случаю внутри окажется…»
«Одежду, говорите… — задумчиво прищурившись, словно другими глазами посмотрел я на Салтыкову. Одной рукой молодая графиня уже держалась за „бурдюк“, как видно, оставив и для атак, и для защиты только вторую. — Разозлить, говорите…» — с неким уже даже азартом продолжил я, заводя правую руку за спину и складывая пальцы в задуманную комбинацию.
Чистка одежды — не боевая техника. Остановить ее проще простого, но только не щитом — тот как раз на нее не среагирует. Салтыкова же, поняв, что я атакую, закрылась стандартно: пошла по очевидному — и простейшему — пути.
А еще чистка одежды требует тонкого настроя. Чуть недоглядишь — и сразу дыра, порукой чему мои многострадальные запасные брюки.
Слабее концентрация — больше прореха. Ну а если уж вовсе расслабиться…
Я и расслабился — как сумел.
Наверное, это была самая неудачная волшебная чистка одежды всех времен и народов.
А еще нежданно выяснилось, что не только Надя, случается, не надевает под платье белья.
Дальше все произошло очень быстро. Истерично взвизгнув, Салтыкова ударила — должно быть, инстинктивно. Не знаю даже чем, но точно в полную силу. В воздухе зловеще сверкнул иероглиф Кагами, и молодую графиню швырнуло вдоль аллеи, прочь от меня. Куда там фон Врангелю — мою несдержанную противницу только по воздуху отнесло шагов на двадцать, а потом еще и по земле хорошенько протащило!
Невидимая стена, сдерживавшая меня до сих пор, исчезла и, зачем-то призвав в руку Огненный меч, я бросился вперед — мимо так и стоявшей с отрешенным видом девицы-«бурдюка».
В паре шагов от поверженной Салтыковой я вдруг снова во что-то уперся — на этот раз вязкое и тягучее. Успев подумать, что молодая графиня очухалась и сподобилась контратаковать, я вскинул щит, но тут до моего слуха донесся зычный голос Алексеева:
— Стойте, сударь, бой завершен!
Должно быть, комиссия решила, что своим пылающим вакидзаси я собираюсь порубить лежавшую без чувств противницу на сукияки[5] — и таким вот образом поспешила вмешаться.
— В сем поединке победу одержал молодой князь Владимир Огинский-Зотов! — торжественно продолжил майор. — Количество баллов, полученных им по результатам испытания, будет объявлено позднее. Потерпевшая поражение молодая графиня Варвара Салтыкова нас покидает!
Еще не до конца осознав случившееся, под восторженные крики и аплодисменты (как ни удивительно, приветствовали мой успех не двое и не трое — добрая половина зрителей на аллее! Злая же половина хранила угрюмое молчание) я торопливо отыскал глазами Надю и поспешил к ней.
Глава 12
в которой я отвергаю одно заманчивое приглашение, о чем впоследствии нежданно сожалею
