– Я никогда его ни о чем не спрашивала, – шепнулаона Дэвиду. Она не верила своим ушам. Фрэнк… Она ни разу не спросила его ни оделах отца, ни о его деньгах.
– А я и не сомневаюсь, – печально ответил Дэвид.
Молли оказалась права. Этот тип, эта змея подколоднаяпытается убрать Грейс со своей дороги. К тому времени Дэвиду уже было известно,что Джон Адамс завещал Фрэнку все, что имел, в случае смерти Грейс или еенедееспособности: и дом, и долю в их общем деле, и все деньги… Их было, правда,немного, но у Дэвида были все основания полагать, что Фрэнк кое-что утаил отследствия. Фрэнку сейчас нужно было лишь одно – лишить Грейс права наследованиялюбыми средствами. Если она будет оправдана, то сможет подать апелляцию иурвать добрый кусок. Фрэнк Уилле должен удостовериться в том, что этого никогдане произойдет.
– Я верю тебе, – успокоил Дэвид девушку. Но всяпроблема в том, что, кроме него, никто не верит ей. А в самом деле, с какойстати? Она убила отца – это очевидно. А Фрэнк Уилле – весьма уважаемыйсвидетель.
Свидетели обвинения закончили давать показания, и насталаочередь Дэвида представить суду свидетелей защиты. Но слишком уж немногие былизнакомы с Грейс – всего несколько учительниц да школьные подруги. В большинствесвоем они говорили, что она была стеснительной и замкнутой. Дэвид не упустилслучая объяснить, почему именно: она скрывала страшную и грязную тайну, жила впостоянном ужасе. Потом вызвал врача, осматривавшего Грейс в тюремной больнице.Тот подробно описал все повреждения, которые ему удалось зафиксировать намомент ее поступления.
– Можете ли вы с уверенностью утверждать, что миссАдамс подверглась сексуальному насилию? – спросил обвинитель.
– С абсолютной уверенностью – нет, пожалуй. Да и никтоне смог бы. Одно могу сказать точно: в течение длительного времени кто-тообращался с ней грубо при совокуплении. Во влагалище есть и старые, ужезажившие шрамы, и, разумеется, свежие разрывы.
– А может подобная «грубость» иметь место принормальном совокуплении или только при сношении чрезмерно… энергичном илиизвращенном по форме? Иными словами, если допустить, что мисс Адамс мазохисткаи что ей нравилось, когда ее «наказывают» в постели ее многочисленные дружки,привело бы это к вышеописанным повреждениям? – напрямик спросилобвинитель, вопиющим образом игнорируя то, что недавно в один голос твердилисвидетели защиты. Все они показывали, что Грейс никуда и ни с кем не ходила ичто у нее не было парня.
– Да, думаю, если ей нравилась сексуальная грубостьможно предполагать, что… но это должно было бы быть очень грубо, оченьжестоко, – задумчиво произнес врач, а обвинитель злобно ухмыльнулся,обернувшись к присяжным:
– Полагаю, некоторым это должно нравиться.
Дэвид стоял насмерть, он проделал титаническую работу, а наделе оказалось, что это был воистину сизифов труд. Он вызвал свидетеля МоллиЙорк, затем предоставил слово самой Грейс – она выглядела очень трогательно. Влюбом другом городке она растрогала бы мраморную статую – в любом, только не вВатсеке. Здесь все обожали Джона Адамса и не желали верить ее словам. Об этойистории судачили повсюду – в магазинах, в ресторанах. Газеты пестрели заметкамио Грейс. Даже по кабельному телевидению то и дело во весь экран возникалацветная фотография девушки и велись репортажи из зала суда. Этому не былоконца.
Суд заседал в течение трех дней. Дэвид, Грейс и Моллитерпеливо ждали. Устав сидеть в зале ожидания, они принимались бродить покоридорам, а охранник молча наблюдал за ними. Грейс настолько уже привыкла кнаручникам, что почти не замечала их, за исключением тех случаев, когда ейсдавливали запястья слишком сильно. Делалось это специально, когда наручникинадевали те, кто хорошо знал ее отца. Так странно было думать, что, если вдругее оправдают, она вновь будет свободна. Она забудет обо всем этом, словно окошмарном сне, будто ничего и не случилось. Но дни шли – и таяла робкая надеждана то, что ей удастся получить свободу. Дэвид бился о непреодолимые препятствиясловно рыба об лед. А Молли просто сидела рядышком с Грейс, держа ее за руку.Все трое очень сблизились за последние два месяца. Кроме Дэвида и Молли, уГрейс не было друзей, и она постепенно поверила им – и не только поверила. Онаполюбила их.
Судья уже объявил присяжным, что у них есть на выбор четыреварианта обвинения. Убийство заранее обдуманное и преднамеренное – наказуетсясмертью, если удастся убедительно доказать, что Грейс заранее спланировалазлодеяние, а значит, знала, что ее действия приведут к смерти отца. Далееследует умышленное убийство, то есть если девушка действительно хотела убитьего, но не планировала этого заранее и искренне верила в то, что ее оправдают,так как он сделал ей нечто, с ее точки зрения, дурное. Это – до двадцати летлишения свободы. Непредумышленное убийство – в случае если он и впрямь причинилей телесные повреждения, а она хотела воспротивиться, ответив ему тем же, нововсе не собиралась его убивать. Срок лишения свободы по этой статье – от годадо десяти. И наконец, убийство с целью самозащиты – если поверить ее россказнямо насилии, учиненном им над ней в ту ночь, и о жутких четырех годах адовыхмучений. В этом случае ее действия квалифицируются как сопротивлениепотенциальной угрозе для ее жизни. Дэвид особенно напирал на последнее и спеной у рта требовал вердикта с формулировкой «самозащита в допустимыхпределах» – да, именно это, и только это, было бы справедливо по отношению кэтой невинной девочке, которая столько выстрадала, столько мук вынесла в рукахбезжалостных родителей. Он свое сделал – заставил ее рассказать всю правду насуде. И это ее единственная надежда.
И вот поздним сентябрьским утром суд удалился для вынесенияприговора… Услышав о решении суда, Грейс чуть было не потеряла сознание.
Старшина присяжных хмуро поднялся и объявил, что суд вынесрешение. Подсудимую обвиняют в умышленном убийстве. Да, они допускают, что ДжонАдамс сделал что-то Грейс, хотя они и не знают, что именно, и не допускаютмысли об изнасиловании ни в ту ночь, ни когда-либо прежде. Но возможно, он еедаже ударил, а двое женщин-присяжных признали, что даже у порядочных людейпорой бывают постыдные тайны. У присяжных хватило здравого смысла, чтобыотказаться от мысли о смертной казни. Следующей статьей было «умышленное убийство»– именно за это и осудили Грейс. Суд посчитал (с подачи обвинителя), что Грейсошибочно полагала, что будет оправдана, – вот тут-то и зарыта собака.Учитывая безупречную репутацию Джона Адамса, суд и мысли не мог допустить, чтоэтот почтенный член общества действительно представлял угрозу для девушки, но,по их мнению, сама Грейс была в этом убеждена, хотя и ошибалась. Обвинение постатье «умышленное убийство» влекло за собой лишение свободы на срок додвадцати лет.
В конце концов, учитывая юность подсудимой, а также то, чтосама Грейс объясняла происшедшее потрясением, ее приговорили к двум годамтюрьмы и еще двум годам условно. И это можно было считать даром судьбы, но двагода за решеткой казались Грейс вечностью. Она силилась понять, что говорит этотчеловек. Смерть казалась ей сейчас избавлением. Судья снизошел даже до того,что клятвенно пообещал хранить ее признание в тайне и не печатать материалыдела, учитывая ее нежный возраст и не желая сломать окончательно ее жизнь послеосвобождения.
