– И перед отцом извинись. Он очень переживает.
Саша послушно кивнула.
– Мам, можно я второй сырник не буду? – взмолилась она под шумок.
Мама улыбнулась Саше, поцеловала ее в макушку.
Саша вышла в коридор:
– Пап, ну не сердись на меня, ну, пожалуйста!
Саша знала беспроигрышный способ: она обняла папу, и тот сразу смягчился, но для вида продолжил строго наставлять:
– Ты, Александра, комсомолка, взрослый человек. Думать должна.
– Папа, я думаю! Честное слово! – И Саша звонко чмокнула папу в щеку.
А он еще энергичнее стал начищать ботинки.
Саша повертелась перед зеркалом в прихожей, влезла в любимые босоножки. Папа строго глянул на дочь:
– А куда это ты собралась? Дома сиди! Хватит! Нагулялась вчера!
Саша на мгновение растерялась, но тут же нашла выход:
– Да мне же книжки в библиотеку сдать надо – как же дома сидеть!
– Никаких книжек!
– Ну, здрасьте – никаких книжек! – Саша «сделала» честные глаза. – А мне этот… обходной лист не выдадут!
Саша метнулась в свою комнату и вышла со стопкой книг.
– Вы вот с мамой о глупостях думаете, а мне некогда! – И, не дав папе опомниться, Саша выскочила из дома.
Папа нахмурился, крикнул жене:
– Вот вижу, что сочиняет, а не придерешься!
– Конечно, она же вся в тебя! – выглянув из кухни, иронично заметила мама.
Папа молодцевато улыбнулся:
– Когда это я сочинял?
– Ой, молчи, грусть, молчи! – беззлобно махнула поварешкой мама.
В это время на сцене актового зала Дома культуры репетировали музыканты «Машины». Барабанщик беспощадно колотил по барабанам, один из гитаристов отрабатывал свою партию, клавишник – свою. В зале стояла какофония.
В зал вошли Малой и Скелет. У Малого в руке футляр с гитарой, и он сияет, как именинник. Гитарист заметил гостей, кивнул Макару. Тот обернулся:
– Здорово, Малой. Вам чего?
Малой протянул руку:
– В общем, у меня одно деловое предложение.
– Не-не-не, на концерт больше не поедем, – замотал головой Макар, – полдня в ментовке просидели, еле аппарат отдали, а нервные клетки – вообще не восстанавливаются! И не проси!
– И не надо, – пожал плечами Малой.
Он положил футляр с гитарой на край сцены. Потом, как фокусник, чуть вздернул рукава, торжественно отщелкнул замки и раскрыл футляр.
В нем покоилась роскошная красавица – заветная мечта всех рок-музыкантов Советского Союза и братских социалистических стран: гитара марки «Stratocaster».
Музыканты «Машины» тут же подтянулись поближе, заглянули в футляр. Повисло восторженное молчание. Первым набрался смелости Макаревич: осторожно потрогал гриф, струны, нежно и радостно пробормотал:
– Реальный «Стратокастер»!
– Точно!.. Нулевый!.. Как живой!.. – подтвердил гитарист.
– Вот это машинка!.. – одобрительно покачал головой клавишник.
– Чтоб такую взять – весь клуб с молотка пустить надо, – предположил барабанщик.
– Не хватит, – возразил гитарист.
Первым от бесцельного восторга опомнился Макаревич и деловито спросил Малого:
– Продаешь?
– Не-а.
– А чего принес тогда?
– Говорят, у вас бас-гитариста на сборы забили? – как бы между прочим спросил Малой.
– Говорят, – настороженно ответил Макар, – а гитара здесь при чем?
– Ченч, – добродушно улыбнулся Малой.
– Какой такой ченч?
Малой жестом подозвал молча и неподвижно стоящего до сих пор Скелета.
– Мне пацана пристроить надо, – Малой покровительственно подтолкнул к музыкантам Скелета. – Классный музыкант, виртуоз, лауреат международных конкурсов…
Скелет закашлялся. Малой заботливо похлопал его по спине и продолжил:
– Короче. Если берете чувачка, я вам «Стратокастер» на полтора месяца в прокат. Идет?
Музыканты переглянулись. Малой дернул Скелета и дипломатично отошел на шаг. А Скелет взволнованно зашептал:
– Какие полтора месяца? Ты ж его на день взял!
Вместо ответа Малой дал Скелету тычка и с широкой доброжелательной улыбкой снова подошел к музыкантам, всем видом показывая, что ждет ответа.
Видно было, что принятие решения дается им нелегко. Макаревич переглядывался с музыкантами, на его лице светилось вожделение: так хотелось этот «Стратокастер»! Макар обернулся к Скелету:
– А ты хоть на бас-гитаре умеешь?
Скелет покосился на Малого и выдавил:
– Угу.
Макаревич вздохнул:
– Как зовут-то тебя?
– Скелет, – уныло пробубнил Скелет, а Малой добавил тоном заботливой мамы:
– Виталик он у меня!
Музыканты переводят взгляды с Малого на Скелета. В глазах – сомнение.
– А вообще с кем играл? – спросил гитарист.
– Я? – Скелет снова покосился на Малого. – Я в ДК железнодорожников. У нас там ансамбль скрипачей под руководством Усминского был.
– При чем тут скрипачи? – удивленно переглянулся с товарищами гитарист.
– Да вы разве не знаете? – почуяв опасность, встрял Малой. – Скрипка – мать гитары. Кто не освоит скрипку, тому в гитаристах делать нечего! Это – профаны от рока! Еще Моррисон говорил!
– Моррисон играл на скрипке? – усомнился гитарист.
– Знаешь что… – обидчиво начал Макаревич.
– Ладно, – сразу сдался Малой, – я в коридоре подожду – не буду вам мешать.
И Малой ретировался из зала.
– Ну… Давайте послушаем, – принял решение Макаревич.
Малой кивнул Скелету, и тот неуверенно направился к сцене. Музыканты расселись в зрительном зале, а Макаревич уже не выпускал роскошную гитару из рук, все любовался ею, поглаживая гриф.
Выйдя в коридор, Малой вынул сигареты, но возле него тут же материализовалась строгая бабулька с синем сатиновом халате, с ведром и тряпкой в руках. Малой без лишних слов спрятал сигареты обратно в карман, а бабулька изрекла:
– Чисто не там, где убирают, а там, где не сорят!
Малой слонялся по коридору, а мимо, прекрасные, как мотыльки, пролетали с занятий ритмикой девушки в гимнастических купальниках.
Малой загляделся на прелестниц и, будто намагниченный, пошел следом:
