– Верно, – подтвердил тот.
Детектив усмехнулся:
– У этого парня хвосты, как у кометы Галлея.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, во-первых, за ним установлена грубая слежка. А в делеособой важности это означает и тонкую слежку по меньшей мере из двух, а то и изпяти человек.
– И твой человек осуществил тонкую слежку?
– Мои люди, – поправил Дрейк. – Я привлек двоих, дав имуказание сменяться и постоянно держать меня в курсе дела… Вот что я могу тебесказать, Перри. Этот парень знает, что за ним следят, и, думаю, ему известно,что в этом деле задействованы мои люди, хотя не очень уверен, потому что отаких вещах можно лишь догадываться. Но он, безусловно, знает, что за нимустановлена грубая слежка.
– Да, я это знаю, – подтвердил Мейсон.
– Он остановился в маленькой гостинице «Эксман». Этонебольшое здание, которое никак не соберутся снести. Оно зажато между двумядолгожителями. Скорее бы уж нашелся кто-нибудь, кто спроектировал бысовременное офисное здание, тогда весь квартал пошел бы под снос. Номера вгостинице «Эксман» особенно дешевые.
– Под каким же именем он зарегистрировался?
– Под фамилией Ньютон, хотя я сомневаюсь, что это егонастоящая фамилия.
– Он направился туда прямо из моего офиса?
– И все мои люди потопали за ним, – сообщил Дрейк. – Онзаметил по крайней мере одного из следящих, но он ни от кого не пытаетсяоторваться.
– Пол, с шантажистами я безжалостен, – напомнил Мейсон.
– А кто не безжалостен? – откликнулся тот.
– С ними я сделал бы даже то, что не укладывается в строгиерамки деловой этики.
– Когда имеешь дело с шантажистами, законы этикинеприменимы, – согласился Дрейк.
– К твоему сведению, этого человека зовут Колли-стер ДамонГидеон, он шантажист, и очень умный. А поскольку Гидеон только что вышел изфедеральной тюрьмы, его положение довольно уязвимо. Иначе он уже давно смешалбы меня с грязью. Я вынужден блефовать с ним, но мне приходится вести игру так,словно у меня четыре туза.
– Кого же он шантажирует?
– Меня.
– Тебя? – удивился Дрейк.
– Вот именно.
– Что, черт возьми, у него на тебя есть, Перри?
– У него ничего на меня нет, но он может наделать немалонеприятностей, если будет являться в мой офис каждый день.
– Ох-хо-хо, – отреагировал Дрейк. – Вот, оказывается, в чемдело! Полицейские детективы решат, что какой-то твой клиент приведет их кспрятанным деньгам?
– Точно, – подтвердил Мейсон. – Естественно, онизаинтересованы во всех, кто имеет дело с Гидеоном.
– А поскольку он заходил к тебе, интересы полиции теперьсосредоточились на тебе.
– Может быть, еще нет, – засомневался Мейсон, – но если онзачастит сюда, то, безусловно, так и будет. Вполне возможно, полиция решит, чтоя посредник.
Дрейк нахмурился:
– Он может поставить тебя в очень неприятное положение,Перри.
Мейсон кивнул.
– И, – продолжил Дрейк, – тут ты ничего не сможешь поделать.Если он захочет приходить к тебе в офис, ты его не остановишь, разве что подашьжалобу на то, что он пытается тебя шантажировать. Но этого ты не сделаешь,защищая интересы своих клиентов.
– Вот поэтому я и говорю, Пол, что, когда имеешь дело сшантажистом, все средства хороши.
– Ты имеешь в виду что-нибудь конкретное? – полюбопытствовалДрейк.
Мейсон кивнул:
– Ты можешь достать фотографии Гидеона?
– Конечно. Они есть в полицейских досье.
– А художника можешь найти?
– Художника? – удивился детектив.
– Полицейского художника, – пояснил Мейсон. – Мне нужнапарочка хороших, вполне похожих портретов Гидеона, выполненных так, словно онисоставлялись с чьих-то слов. Ты же знаешь, как это делается. Попросиполицейского художника выполнить портрет Гидеона с фотографии, и так, чтобы нанем безошибочно угадывался Гидеон, то есть был на него очень похож.
– А что потом? – заинтересовался Дрейк.
– Потом я дам ему возможность уйти от преследователей – какот грубой, так и от тонкой слежки, так что он будет предоставлен сам себе.
– А как ты собираешься это сделать?
– Я дам ему деньги. Да, да, я собираюсь дать ему деньги!
– Как только ты дашь ему деньги, начнется одностороннеедвижение, – предупредил Дрейк. – Это все равно что бросать их в крысиную нору.
Мейсон помотал головой и улыбнулся:
– Как только Гидеон оторвется от слежки, он автоматическилишится всех алиби, которые у него только могут быть.
– А потом?
– А потом я внезапно покажу ему этот рисунок и скажу, что онвыполнен полицейским художником с описания очевидца какого-нибудь налета,убийства или другого преступления, о котором он сможет прочесть в газетах.
– Он же поймет, что ты фабрикуешь против него обвинение, –засомневался Дрейк.
– Может быть, и поймет, только поделать ни черта не сможет,– усмехнулся Мейсон. – Слабое место мошенника, который привлекался к суду,заключается в том, что, как только он начинает отрицать свое участие впреступлении, ему тотчас же вспоминают его предыдущую судимость, что подвергаетсомнению все его показания.
– Но, – возразил Дрейк, – если он обратится в полицию, товыяснит, что рисунок сфабрикован, что в полицейских картотеках такого рисунканет…
– Думаешь, шантажист, бывший мошенник, с таким трудомоторвавшийся от слежки, пойдет в полицию и станет просить их проверитькартотеки?
Дрейк немного помолчал, потом рассмеялся:
– Ладно. Ты победил.
– Еще не победил, – возразил Мейсон, – но собираюсь прижатьэтого мягкого, вкрадчивого Гидеона к ногтю. Я предупредил его, что сшантажистами поступаю безжалостно.
– Все равно ты не имеешь права обвинить человека впреступлении, которого он не совершал, – не сдавался Дрейк.
– А я и не собираюсь это делать, – успокоил его Мейсон. – Ялишь хочу заставить его думать, будто фабрикую против него обвинение впреступлении, за которое он или попадет в газовую камеру, или проведет остатокжизни за решеткой. Есть только один способ разговора с шантажистом – этооборонительная позиция.
