Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
Бедная Сентябрь! У каждого есть свой плащ-невидимка, сотканный из всего, что минуло. Что-то из минувшего мерцает в глубине, что-то всплывает на поверхность, а что-то пронзает грудь до самого сердца и даже глубже.
* * *
Слышали бы вы, как первая ложь трубит в трубы, сзывая всех своих братьев и сестер!
Она звала – и они пришли. Что было делать Сентябрь, когда учительница попросила написать сочинение о том, как она провела летние каникулы? Пять абзацев про то, как я вернула отцовскую тень домой из Волшебной Страны, куда моя собственная тень затащила ее с войны, из Франции, и как я весь обратный путь несла его тень на себе, чтобы она снова соединилась с телом? Нет уж, спасибо. Как и все остальные, она написала милое сочинение о необычно жарком августе, о том, как помогала собирать урожай, как училась плести кружева и ремонтировать тормоза на «фордике» мистера Альберта, модель А.
Да, миссис Франк, это все, что было. Ничего мало-мальски интересного.
Или когда учительница физкультуры миссис Байсик заметила, как быстро Сентябрь стала бегать, – могла ли она поддержать разговор, объявив: «Я неплохо потренировалась в стаде диких парноколесных, и еще когда убегала от разных неприятных чудовищ». Абсолютно исключено! Все было списано на то, что она помогала отцу заново учиться ходить. Они и правда накрутили немало кругов по окрестностям, чтобы он окреп. А хуже всего, когда учитель истории мистер Скрайвер спрашивал, не знает ли кто историю Персефоны. Сентябрь приходилось прикусывать язык, чтобы не закричать: «Я попала в Волшебную Страну по визе Персефоны и отведала там волшебной еды, так что теперь мне полагается возвращаться туда каждый год, когда меняются времена года». Она промолчала, и ответ, к тому же неправильный, дала одна из тех девчонок, чьи отцы носили котелки и работали в банке.
Дети, которых Сентябрь знала с первого класса, повзрослели. Подросшие девочки носились по коридорам и взволнованно обсуждали своих мальчиков, как мы с вами обсуждали бы чудесных летающих драконов. Они делились тайными рецептами: как сделать, чтобы золотистые волосы оставались идеально золотистыми, а кожа сохраняла оттенок слоновой кости. У некоторых мальчиков пробивались кустики усов или бороды, чем они весьма гордились. Сентябрь не посвящали в тайны золотистых волос и кожи цвета слоновой кости, поскольку она не обладала ни тем, ни другим. Однако Сентябрь тоже вытянулась. Скоро она уже станет третьей или четвертой по росту в своем классе. Лицо ее постепенно приобретало взрослые черты. Она сама этого не замечала, потому что этого никто не замечает, пока не изменится полностью, а тогда уж никто не помнит, что раньше был другим.
И поверх всего этого щебета тринадцатилетних подростков, которым скоро исполнится четырнадцать, плыл великий и ужасный слух о том, что война скоро кончится. И все станет как раньше.
* * *
Весна таяла над фермами вокруг Омахи, как масло на сковородке. Стояли прозрачные зеленые деньки, полные чистых белых облаков. Целыми днями и даже ночью во сне Сентябрь то и дело невольно улыбалась. Ожидание возвращения в Волшебную Страну было сродни ожиданию ягод на кустах малины. Сегодня тебе кажется, что все еще неживое и неизвестно когда оживет, а завтра ты уже утопаешь в ягодах. Рано или поздно плоды появятся. Так Сентябрь твердила самой себе. Конечно, юному сердцу нелегко обрести такие навыки, как вера и терпение. Нашей девочке было бы куда проще научиться делать сальто с трапеции, чем поверить, что изменчивый и коварный мир склонен делать все так, как ему заблагорассудится, по своему собственному прихотливому расписанию, а не так, как хотели бы пылкие юноши и девушки. Она наблюдала, как с грохотом, подобно яркому умытому поезду, мимо проносится апрель. А тут и май врывается следом, теплый, веселый, с кружащими в небе громкоголосыми птицами.
Наступил четырнадцатый день рождения Сентябрь. Папа чувствовал себя вполне сносно для того, чтобы самому подарить ей подарок. Подарок этот был до того прекрасен, что сразу сделался ужасным, и оказался до того ужасен, что поспешил снова стать прекрасным. Сентябрь так разволновалась, что попеременно то леденела, то пылала жаром, как печь, а то покрывалась мурашками.
Ей предстояло учиться водить машину.
С утра в день ее рождения скрипучий разбитый «фордик» мистера Альберта, модель А, дожидался перед домом Сентябрь, как старая лошадь, готовая к новым скачкам. На ветру трепетала маленькая оранжевая ленточка, привязанная к мешковине, что прикрывала запасное колесо. На мешке красовалась надпись: «Картофельная компания Арустук». Модель А не могла похвастать ни красотой, ни молодостью, ни скоростью, но умела совершенно невероятно рычать. К этому дню Сентябрь под маминым руководством перебрала руками почти что каждую деталь двигателя. Теперь эти же руки дрожали в предвкушении, вспоминая клапаны и поршни. Она знала, что с уговорами и понуканиями этот постаревший зверь тронется по дороге, ведущей в город, хотя в пути порычит из рядно.
Теперь он принадлежит ей.
По крайней мере, до вечера.
В тот миг, когда модель А оказалась в ее власти, Сентябрь увидела автомобиль совсем другими глазами. Теперь это была не надоевшая развалюха, которую надо успеть починить до ужина, а великолепное чудище, головоломка из множества деталей, пропахших бензином. Она прикоснулась к потрепанной решетке охлаждения на капоте машины – краска отчаянно пыталась преодолеть пятнадцать зим в Небраске, но силы оказались неравны. Когда-то это был чистый темно-зеленый, настоящий цвет для зимы. Теперь же полоски обнажившегося металла и пятна ржавчины больше напоминали звериную шкуру. Пегие передние колеса огибали черные крылья, на которых крепились почти полностью сдутая запаска и большие пучеглазые фары. Хромированный бампер не натирали до блеска с тех самых пор, как мистер Альберт разбил его о ствол березы, а было это через месяц после покупки машины. Треснувшее ветровое стекло искрилось под ярким солнцем. Имелся еще брезентовый верх, который можно было натянуть над головой, но этот день излучал такое тепло и покой, что Сентябрь сразу решила: тент не понадобится. Пусть, пока она крутит баранку, спутанные волосы развеваются на ветру, а кожа покрывается бронзовым шоферским загаром!
– Здоро́во! – прошептала Сентябрь модели А, как шепчут старой заезженной лошади, что воротит морду – мол, вот еще глупости – от предложенного яблока. – Не бойся, я изо всех сил буду стараться не разбить тебя и ничего тебе не повредить. Конечно, обещать не могу, но я обычно очень осторожна и аккуратна, когда вожусь со страшными механизмами.
Папа осторожно опустился на пассажирское сиденье, раскрасневшись от усилия, солнечного света и всей деньрожденной суматохи. Он подтянул ремешки старых мотоциклетных очков мистера Альберта на голове у Сентябрь, а запасную пару очков водрузил на свой большой симпатичный нос. Сентябрь едва дышала. Внутри нее все волновалось и клокотало так, будто машина уже мчалась по дороге.
Дело в том, что модель А заводится и останавливается совсем не так, как те машины, с какими нам с вами доводилось иметь дело. В ней немало рычажков, клапанов и переключателей, так что управление ею похоже то на театр марионеток, то на укрощение львов, то на танцы. Мама еще раньше показала и разъяснила Сентябрь причудливые особенности этого ржавого зверя с двигателем вместо сердца.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
