— У-у-у… — протянула она. — Жизнь у тебя долгая, здоровье крепкое, правда, любви нет.
Хитрая гадалка попала в точку. Любовные грезы давно уже не покидали Лялю. Она постаралась скрыть свой интерес, но заблестевшие глаза тут же выдали девушку. «Да что это я? — спросила себя Ляля. — Цыганки все сплошь обманщицы, так и ждут каких-нибудь лопухов!» Однако на смену здравым размышлениям пришла дразнящая мысль: «А вдруг?! Вдруг правда что-нибудь увидит?!» Девушка и сама толком не понимала, что должна увидеть гадалка: неведомого жениха, дорогой подарок или на худой конец успешно сданные ею, Лялей, экзамены. Просто с каждой секундой любопытство брало верх над разумом. Заметив замешательство девушки, цыганка продолжила:
— Вижу — суженого ты ждешь, милая. Правда, мешает ему что-то. — И цыганка пристально посмотрела в Лялькины голубые глаза. В них, больших и доверчивых, без труда читалось, что колдунья на верном пути. — Как на духу скажу — порча на тебе.
Это прозвучало словно приговор. Опешившая Лялька даже не нашлась что возразить. Она никак не ожидала такого поворота событий.
— Но тебе повезло, что ты меня встретила, красавица. Меня ведь не только гадать учили, но и помогать. Есть у меня верное средство против твоей беды. Помогу прямо сейчас и даже денег не возьму.
— Порча какая-то… Что это вообще такое? Выдумки одни… — неуверенно забубнила Ляля. И в семье, и среди ее ученых знакомых такими терминами, как «сглаз», «проклятие», «порча», попросту не оперировали. Вся эта абракадабра была для Ляльки пустым звуком.
— Сними-ка сережку, — ласково попросила цыганка.
— А это еще зачем? — немедленно встала на дыбы Ляля.
— Да отдам я ее тебе, не бойся.
Вообще-то девушка уже собиралась прекратить весь этот цирк, но любопытство победило. «Интересно, чем все это закончится», — подумала она, бережно сняв сережку с левого уха и вложив ее в морщинистую цыганскую руку. Женщина начала разглядывать вещь с нескрываемым интересом. В этот момент перед Лялей стояла уже не добрая волшебница, а опытная оценщица из ломбарда. Сережка и впрямь была недешевая: золотая, необычной формы, с камешком внутри — родительский подарок.
Затем «носительница оккультных знаний» приступила к ритуалу снятия порчи, явно придуманному на ходу: она водила сережкой по левой руке Ляли, от кисти к плечу, при этом что-то нашептывая себе под нос. После чего начала «отмывать» все тело девушки, водя рукой, будто мочалкой.
— Ну вот, левую сторону отчистила, — остановилась наконец цыганка, — осталась правая.
— Да, может, и этого хватит? — несмело попросила Ляля.
— Как это? Значит, левая сторона будет чистая, а правая порченая? Нет, так не пойдет. Ты сними вторую сережку, и я доделаю, коль уж взялась.
Девушка аккуратно расстегнула правую серьгу и отдала ее цыганке. Дальше происходило примерно то же самое. Увлеченная «работой», женщина водила руками по Лялиным плечам, приговаривая, что всю порчу забирают на себя серьги и теперь ее новая знакомая девственно чиста. Лялька только ухмыльнулась, заметив про себя, что вовсе не теряла девственности до всего этого представления. Так как сеанс колдовства можно было считать оконченным, девушка протянула руку, чтобы взять серьги обратно. Но цыганка, сложив ладони вместе и держа между ними сережки, дунула в них что есть мочи и развела в разные стороны. Серьги из ее рук исчезли. Запрокинув голову, гадалка посмотрела в небо, словно следя за бабочкой, только что выпорхнувшей из ее ладоней.
— Вот твоя порча и улетела вместе с сережками, — заключила колдунья. — А теперь иди домой — там их и найдешь, но уже со счастьем. Ты мне еще спасибо, красавица, скажешь.
Ляля растерянно смотрела на ведьму, пытаясь что-то возразить, но онемела от увиденного. Возникла минутная пауза. Перед глазами пронесся ее прошлый день рождения: улыбающийся отец вручает ей замечательный подарок. Для профессорского бюджета красивые серьги стали серьезным испытанием — но чего не сделаешь для любимой дочки? Ляльку охватил ужас. «Боже, идиотка, что я наделала? Что я скажу папе? — запрыгало у нее в голове. — Их надо вернуть, но как? Они же улетели…»
И тут до Ляльки дошло: «Куда улетели, дура? Тебя же просто сделали!» От осознания обмана миловидное личико побледнело, его мягкие черты стали более жесткими. Ляля огляделась, но цыганки и след простыл! «Куда же эта сволочь могла деться?» Глаза Ляли принялись жадно искать недавнюю знакомую среди прохожих. Пожалуй, сейчас в ней трудно было узнать девочку-ангелочка, двадцать минут назад притворявшуюся светской аристократкой. В голове билась одна мысль: найти, только бы найти воровку! Она свернула за угол дома и побежала, благо, вскоре в ее поле зрения прорисовался силуэт в пестрой одежде. Ляля подскочила к цыганке и дернула ее за рукав.
— Серьги верни! — твердым как сталь голосом заявила она.
Цыганка обернулась и с удивлением посмотрела на Лялю.
На какое-то мгновение ей показалось, что перед ней вовсе не та наивная девчушка, которой она только что заговаривала зубы у подъезда. В Ляле появились непреклонность и напор, о которых цыганка даже не подозревала.
— Какие серьги, ты же видела…
— Серьги верни, чертова фокусница! А свои штучки в цирке будешь показывать, поняла? Так, быстро, а то орать начну!
— Они улетели, ты что, не веришь? — предпринимала робкие попытки сохранить улов горе-гадалка. От удивления у нее самой дух перехватило. Цыганка по опыту знала, что обычно «клиенты» приходят в себя только через полчаса — час после того, как добровольно вручают ей деньги и ценности. В ее практике то был первый случай, когда гипноз, коему ее выучила еще бабка, не сработал.
— Это ты маме будешь рассказывать про летающие сережки, — продолжала Ляля. — А меня не фига лечить. Живо отдавай!
Девушка кричала все громче, и немногочисленные прохожие начали оглядываться. Боясь излишнего внимания, цыганка торопливо начала шарить в кармане, ища то, что ей так не хотелось отдавать. Нащупав сережки, она медленно достала их. Расставаясь с драгоценной добычей, гадалка из дружелюбной и заботливой тетеньки на глазах превратилась в злобную грымзу. Оскалившись, она посмотрела на Лялю долгим, тяжелым, буравящим взглядом. Потом швырнула сережки в лицо Ляли и сквозь зубы прошипела: «Будь ты проклята, сучка. Чтоб тебя выебло сто человек!»
Цыганка ушла, а Лялька долго еще сидела на корточках на асфальте и тихо плакала. Даже зажатый в руке с таким трудом отвоеванный папин подарок больше не радовал. Казалось, злость цыганки прилипла к ней, и теперь Ляле никогда не удастся смыть эту ненависть с себя. Раздражала собственная глупость и наивность, из-за которой такой замечательный день был напрочь испорчен. Вспоминались покрасневшие белки карих глаз, скрежещущие желтые зубы и резавшее слух проклятие. С подобным проявлением агрессии она столкнулась впервые в своей жизни. Произошедшее так ее потрясло, что она никак не могла заставить себя встать и пойти домой. Прохожие посматривали на Лялю с интересом, как на полоумную. Почувствовав мягкую руку на своем плече, девушка набралась сил и поднялась.
