Глава первая
— Наручники и кожаную маску можно объяснить чем угодно. — Билл Хенли развернулся в кресле и уставился в окно.
Туман все еще окутывал улицы Филадельфии, но мэр думал, очевидно, вовсе не о пробках, возникших из-за этого на дорогах, и даже не о том, исчезнут ли они к девяти часам, когда ему пора будет выезжать.
Детектив из отдела по расследованию убийств Брейди О'Киф с нетерпением ждал, когда же наконец Хенли придет в себя после случившегося. Мэр был прав насчет наручников и маски. Но вот розовая балетная пачка, которая тоже была надета на тело его друга, совсем с ними не увязывалась, как и кожаная плетка с перышками.
Больше всего Брейди сейчас хотел бы, чтоб его начальник отдела не лежал дома с гриппом, а был здесь, и тогда он, Брейди, мог бы вернуться к своему делу — последнему убийству в городе.
Прошла минута, затем другая. Брейди вздохнул, потом заговорил — тихо, но четко.
— Сэр, я сделал все, что мог, чтобы отбиться от журналистов, но Сандерсон слишком известен, и… — Он остановился, понимая, что не стоит говорить мэру о том, как могут помешать делу репортажи в газетах.
А они непременно появятся. Мортон Сандерсон был даже не крупной, а главной фигурой делового сообщества Филадельфии и движущей силой избирательной кампании Хенли на грядущих выборах. Он обладал сомнительными моральными качествами, а после публичных оскорблений в адрес неугодных ему людей приобрел репутацию самовлюбленного хама.
Что совершенно не помогало понять, откуда же взялось балетное платье.
— Ну, я не думаю, что это можно как-то замять, — закончил Брейди.
Он терпеть не мог ложь и вежливое притворство. Юлить и подлизываться Брейди никогда не умел, и уж тем более не в его привычках было приукрашивать ситуации. Он занял свое место исключительно благодаря тому, что всегда стремился найти истину любыми способами и непременно ее находил.
Брейди нетерпеливо выпрямился в своем кресле.
— Честно говоря, сэр, мне нужно возвращаться на участок. На утро у меня намечено много допросов, и мне некогда разбираться, кто и что собирается писать в газетах.
Мэр повернулся в его сторону.
— Ты только найди того, кто это устроил. А с газетами я разберусь.
— Простите, сэр, но мы не нашли никаких следов, которые могли бы привести нас к убийце. Пока не нашли.
— Я знаю, что Морт многим доставил неприятности, я знаю… знал его лучше, чем кто бы то ни было. Не мог он умереть во второсортной гостинице, участвуя в оргии каких-то извращенцев. Здесь что-то не так. Мне нужна правда, детектив О'Киф. И побыстрее.
— Да, сэр.
Хенли уже говорил с кем-то по телефону, когда Брейди захлопнул за собой дверь. Уже в коридоре он проговорил вполголоса:
— Нужна правда? Какая?
Брейди допил остатки холодного кофе, захлопнул папку и откинулся на спинку кресла. Было самое время идти домой.
— Мне пора, — сказал он, ни к кому не обращаясь.
Было довольно поздно, его дежурство давно закончилось, и сейчас уже вовсю трудилась ночная смена, не обращая внимания на его присутствие. Именно поэтому Брейди не спешил уходить — никто его не искал, не отвлекал от работы, которой всегда было немало. Когда он вел расследование, заниматься чем-нибудь еще ему совершенно не хотелось, а в этом огромном неспокойном городе всегда было что расследовать.
— Детектив О'Киф все еще здесь?
Брейди повернулся к входной двери.
— Кто меня ищет?
Сержант Росс наклонился к нему через стол.
— Какая-то женщина, представилась как Махони, ждет в приемной. Говорит, от мэра.
— Мне из офиса Хенли никто не звонил.
Произнеся эти слова, он заметил несколько записок, сложенных стопкой на его столе. Когда секретарь передал ему их на входе, Брейди был так занят своими мыслями, что взял их машинально и не просмотрел. Записка от Хенли была последней из шести. Он тихо выругался.
— Хорошо, скажи, сейчас выйду.
Брейди надел пиджак, галстук убрал в карман. Было уже поздно, он устал, хотел есть, как собака, и вдруг подумал, что лучше бы ушел вовремя, со всеми. Он снова посмотрел на записку. Эрин Махони. Брейди усмехнулся. Воспоминания детства, причем не лучшие. Была в его школе Эрин Махони, на два года младше, и он не знал покоя до тех пор, пока она, к счастью, не переехала на другой конец города.
Брейди попытался представить, какая она сейчас. Наверное, мучает своего мужа, несчастного страхового агента, и достает учителей в школе, где учатся ее дети, хмыкнув, подумал он. Его настроение немного улучшилось.
Все еще улыбаясь, он распахнул дверь и остановился как вкопанный. Эрин стояла к нему спиной, но до чего она была хороша! Высокая, с прекрасной фигурой, роскошными прямыми рыжевато-каштановыми волосами, она была одета в костюм, который идеально сидел на ней. Брейди даже на мгновение пожалел, что одиннадцать лет назад пошел учиться в полицейскую академию, а не принял приглашение дяди Майка работать у него в магазине готового платья. Ведь тогда он имел бы возможность каждый день обмерять столь прелестные формы.
Прервав разговор с клерком, Эрин обернулась к нему. Брейди по-прежнему оценивающе смотрел на нее.
— Хулиганка Махони! — Он произнес это почти беззвучно, но предательский огонек, мелькнувший в ярко-зеленых глазах Эрин, подсказал ему, что она все слышала.
— О, да это же Плакса О'Киф!
В ответ на ее широкую улыбку Брейди нахмурился. Эрин Махони повернулась к полицейскому, который столь любезно ее принял.
— Спасибо, сержант Росс, сказала она и, изящно наклонившись, подняла свой кейс.
Брейди, не отводя глаз, следил за ее движениями. Пара простых черных высоких каблучков делает привлекательные ножки сногсшибательными, подумал он, все еще пребывая в шоке.
— Мы можем где-нибудь поговорить? — мягко спросила Эрин.
Ее улыбка и понимающий взгляд говорили о том, что она хорошо знала, куда он смотрит, — все шло по ее плану. Как будто и не было последних двадцати лет. Они встретились всего минуту назад, а Брейди уже вынужден был занять оборонительную позицию. Эрин всегда отличалась напористостью. Ее способы нападения изменились, но были столь же эффективны.
Что ж, Брейди уже давно был не мальчик. А что с дамами иногда стоит быть пожестче, он помнил с тех самых пор, когда в него впервые выстрелила женщина.
— Насколько я понимаю, просить тебя отложить нашу милую беседу на завтра бесполезно? Мое дежурство закончилось… — он посмотрел на часы, — уже несколько часов назад.
