Берия моргнул покрасневшими от бессонницы глазами и уже собрался было закончить разговор, но кое-что вспомнил.
— Да, Богданов, у меня есть личная просьба… погоди обещать, ты послушай сперва. У Меркулова в Бресте человек один… ага, сержант НКГБ Лерман… и ты знаешь? Из моего партпризыва. Чистил ежовские авгиевы конюшни… начальство его хвалит. Но вот атаковал меня рапортами, понимаешь, — хочет Лерман служить в погранвойсках! Романтик какой, слюшай… Начальство же его не отпускает, говорят — что он прирожденный опер… Так ты, ежели будет время, вызови его — спроси, зачем он в войска хочет, над чем сейчас работает… приглянется тебе — забирай! Ну, ладно. Звони сегодня в 22 часа. Отбой!
Берия положил трубку на рычаги, потер виски. Вычеркнул несколько квадратиков на графике и, не оборачиваясь, крикнул:
— Просыпайся, Красная Армия, непобедимая и легендарная! Хорош дрыхнуть! Совещание через десять минут!
— А я и не спал, товарищ Берия! — мгновенно перестав храпеть, потягиваясь и сладко, выворачивая челюсть, зевая, ответил Абакумов.
— Как не спал, слюшай? — обиженно засопел Лаврентий Павлович. — Я тебе что приказывал? Спать сорок минут, а он не спал! Вот так мои приказы выполняются! Никто меня не любит, никто меня не уважает! Все Хозяину расскажу!
И кровавые монстры дружно хихикают…
21 июня 1941 года. 06 часов 00 минут.
Гарнизон Брест
На плацу — утренняя зарядка красноармейцев. Голые по пояс, загорелые, стриженные под ноль молодые ребята. Подтягиваются, делают подъем с переворотом… обычное субботнее утро.
Из спецсообщения ГРУ: «По всей границе, начиная от Балтийского моря до Венгрии, проводятся усиленные рекогносцировки немецкими офицерами наших границ.
О предстоящей войне между Германией и Союзом ССР немецкие офицеры и солдаты говорят совершенно откровенно, как о деле, уже решенном…
Немецкие солдаты, со слов своих офицеров, утверждают, что захват Украины немецкой армией якобы обеспечен изнутри работающей на территории Союза ССР пятой колонной.
С десятого по двадцатое число текущего месяца германские войска двигались на восток через Варшаву беспрерывно в течение как ночи, так и днем. Из-за непрерывного потока войск останавливалось все движение на улицах.
По железным дорогам в восточном направлении идут составы, груженные главным образом тяжелой артиллерией, грузовыми машинами и танками.
Производится подготовка переправочных средств через реку Буг.
Население из пограничной зоны немцами выселено»…
21 июня 1941 года. 06 часов 08 минут.
Минск. Кабинет командующего ЗапОВО генерала армии Павлова
— Нет, товарищ Сталин. Это полная ерунда. На границе — как никогда спокойно… Я полностью контролирую ситуацию. На любую провокацию — не поддамся. Граница на замке! — говорит Павлов по телефону ВЧ (аппарат белого цвета, без наборного диска, с золотым гербом СССР). — Не беспокойтесь, товарищ Сталин, глаз не смыкаем… Служу трудовому народу!
Осторожно, словно для того, чтобы не побеспокоить человека на другом конце провода, повесив трубку, Павлов достает из кармана галифе большой фуляровый платок и вытирает покрытый испариной лоб.
— Фу-у-у-у… — взгляд командующего падает на стоящего у стола начальника штаба округа генерал-майор Климовских. Павлов хватает со стола какую-то бумагу и, потрясая ею, возмущенно кричит, — и ты хочешь, чтобы я доложил ОБ ЭТОМ Хозяину? Какой-то Осташенко Фе А, какой-то сраный полковник… не нравится ему, видите ли, что в крепости Бреста НЗ всех видов сложены, удручает его, видите ли, что личный состав скученно размещен… Да кто он такой? Замкомдива 6-й стрелковой? А геморрой в толстой жопе его не беспокоит? Тебе что, делать больше нечего?! Или тебе что, звезды в петлицах тяжело носить стало? Пошел ты на хуй! Вон из моего кабинета, и больше с ЭТИМ ко мне не ходи!
21 июня 1941 года. 06 часов 09 минут.
3-я погранкомендатура 17-го Краснознаменного Брестского погранотряда
— Слушай, Саша… что-то мне очень не нравится эта тишина! — говорит комендант Западного острова старший лейтенант НКВД Черный. — Всю неделю соседи по берегу шастали туда-сюда, туда-сюда, фотографировались, тур-р-ристы, а сегодня — как вымерли! — Черный мазнул биноклем по противоположному берегу Буга. — Вот так же и на Хасане было — перед началом…
Стоящий рядом с комендантом начфизподготовки 17-го КПО лейтенант Сергеев кивнул, соглашаясь.
— Ты со своими спортсменами все закончил? — опустив бинокль, комендант обернулся к Сергееву. — Знаешь, не распускай их на сегодня… займи их чем-нибудь!
— Так ведь сегодня банный день! — ответил лейтенант.
— Ничего, в баню твои орлы завтра сходят! А мне дополнительные пятьдесят человек не помешают, — доверительно положив руку на плечо Сергеева, говорит комендант. — Ведь лучшие стрелки со всего Белорусского погранокруга собрались! И знаешь что, в случае чего, давай их всех к старому деревянному мосту…
— Это тот, что к крепости ведет? — уточняет Сергеев.
— Ага, он самый! — кивает Черный. — А кто у нас победитель по разряду ручных пулеметов?
— Старший сержант Минин! — отвечает Сергеев.
— А его на вал — там круговой обстрел…
21 июня 1941 года. 09 часов 07 минут.
Цитадель. Столовая 455-го стрелкового полка
За длинными столами завтракают красноармейцы, слышна таджикская и туркменская речь — почти у половины азиатские лица. На столах — горки хлеба, нарезанная колбаса в мисках.[2]Вдоль прохода неторопливо прохаживается кряжистый мужчина с роскошными усами. Это ротный старшина Шубенко. К нему подскакивает красноармеец-старослужащий.
— Красноармеец 7-й роты Огородников! Разрешите обратиться? — старшина кивает. — Товарищ старшина! А молодые картошку не едят, она, говорят, с салом! Не халяльная!
— Красноармеец Огородников! Приказываю вам провести среди личного состава партполитработу! — отвечает старшина.
— Есть провести партполитработу среди личного состава! — молодцевато вытягивается Огородников. Шубенко неспешно следует дальше, незаметно улыбаясь в пышные усы, когда слышит сзади:
— Эй, бабай, ну-ка, давай наворачивай! Жри, кому сказано! Во, видал у меня? Поговори мне еще! Устав Внутренней службы теперь твой шариат!
21 июня 1941 года. 09 часов 08 минут.
Вокзал города Брест. 60-й железнодорожный полк НКВД
Лязгая сцепкой, на станцию прибыл грузовой состав с Запада. В составе несколько металлических высоких полувагонов стандартной высоты 7,72 метра, нагруженных доверху сверкающим на утреннем солнце крапинками слюды углем.
