Я приглашаю вас присоединиться ко мне в путешествии почудесным историям, собранным на этих страницах. Мы вместе будем зачарованыобаянием вампиров и тем самым — пусть временно — обретем частицу бессмертия.
Синтия Лейтич Смит. «Призрачная любовь»
По пути на работу я прохожу мимо обветшалого белого дома,где жил в детстве. Теперь его окна заколочены, дверь тоже. Полагаю, зданиевыставят на аукцион и, скорее всего, продадут по дешевке. Никто не стремитсяпокупать жилье в городе Спирит, штат Техас.
Год за годом выпускники средней школы собирают вещи иуезжают: один или два — в колледж, остальные — на работу в большие города. Араз в две недели толпа собирается в похоронном бюро выразить своисоболезнования кому-то из стариков. Обслуживание смерти — самое доходное дело вгороде.
Кажется, что каждый из нас либо умирает, либо уезжает. Но яникуда не собираюсь. Спирит — мой дом. Этот маленький кусочек мира важен дляменя, и это говорит о многом.
— Коди! — окликает сзади звонкий женский голосок.
Не обращаю внимания — я никогда не был особенноразговорчивым.
— Коди Страйкер! — окликают меня опять. Это юнаядочь новоизбранного мэра — того самого, который собирается превратить пустующиемагазинчики на первых этажах в антикварные лавки, а заброшенные дома — вгостиницы «номер плюс завтрак» и предложить Спириту новое будущее. По крайнеймере, так он утверждает. — Подожди, — просит она. — Мне нужно стобой поговорить.
Я останавливаюсь, оборачиваюсь. Я сказал, никто сюда непереезжает? Стоящая передо мной девица — исключение из этого правила. Прошлойосенью Джинни Огастин и ее родня прибыли в Спирит после того, как банк забрал всчет долга их дом в Вудлендсе.
Обычно новичку приходится прожить в городе не меньше года,прежде чем он сможет баллотироваться на подобную должность, но никто другой нанее не претендовал, городской совет подписал отказ, и мистер Огастин прошел какединственный кандидат.
Девичья ладонь ложится на мой рукав; я мрачно гляжу на нее,и Джинни отдергивает руку.
— Я полагаю, мы прежде не встречались. Я…
— Я знаю, кто ты, — бурчу я, двигаюсь дальше и,искоса глянув на нее, спрашиваю: — Чего ты хочешь?
Она ошеломленно моргает, и меня слегка покалывает чувствовины.
— Что ж, — снова начинает Джинни, — кое-кто,видно, встал не с той ноги. Суть вот в чем: я собираюсь заняться продажейбилетов для тебя. Круто? В смысле, билетов в кино, — добавляет она, так ине дождавшись от меня ответа. — На фильмы. Понимаешь, о чем я?
Я понимаю. Сегодня, в восемь вечера, впервые за пятьдесят слишним лет вновь откроется кинотеатр «Старая любовь». Чтобы заплатить за негопервый взнос, я после смерти дядюшки Дина продал треть его скота, древнее ружьеи лодку. За все это я выручил сущие гроши, но и «Старая любовь» стоиланедорого.
Мне спокойнее от того, что у меня есть место, где я могупроводить ночи, и цель — помимо утоления собственной жажды. И лишний предметдля размышлений — кроме той ночи, когда я в последний раз сцепился со своимдядюшкой.
Я иду дальше, — Джинни не отстает, но я пытаюсь необращать внимания.
В свои шестнадцать она довольно симпатичная, среднего ростаи с хорошей фигурой. Зубы у нее ровные и жемчужно-белые, длинныемедово-золотистые волосы обрамляют дружелюбное личико. В сочетании с теснойзеленовато-голубой футболкой, на которой стразами выложено слово «нахалка», ивыцветшими джинсами, обрезанными выше колена, это придает ей такой вид, будтоона родилась и выросла в Спирите, — настоящей девчонки из захолустногогородка.
Когда мы добираемся до кинотеатра, она настойчиво обходитздание следом за мной. С показной скромностью облокачивается на дверь, пока явыуживаю ключи из кармана джинсов.
— Важный вечер, — замечает она. — Волнуешься?
— Нет, — лгу я, отпирая засов, и уже из-за порогадобавляю: — И не нанимаю работников.
— Правда? — переспрашивает Джинни и просовывает вдверную щель ногу, обутую в сандалию. — Ты имеешь в виду, что намеренуправлять проектором, готовить попкорн, пополнять товары на стойке, пробиватьчеки на еду и напитки, пылесосить ковер, добавлять туалетную бумагу иразбираться с… что там делают администраторы — со всей этой бумажной волокитойи счетами — и все сам? Подумай об этом, ковбой. Как ты собираешься продаватьбилеты и управляться с баром в одно и то же время?
Мне не хочется ее поощрять, но и злить тоже не хочется. Внастоящее время мне не нужны лишние осложнения. Но лучше бы она просто ушла.
— Я не собираюсь продавать напитки и закуску.
— Как же, это ведь твоя прибыль! Сколько ты тамназначил — три бакса за сеанс? Я знаю, люди в этих краях прижимистые, но тывообще представляешь, во сколько тебе обойдется, скажем, одно электричество? Надворе лето. Это Техас. Подумай: одни кондиционеры чего стоят.
Честно говоря, этого я не учел. Не то чтобы я получилстепень по деловому администрированию или чему-то в этом роде — все моеобразование ограничивается средней школой. Закончил я ее пару недель назад, адо того каждое лето подстригал газоны, но кинотеатр станет моим первымнастоящим делом, не связанным с работой на ранчо. Может, я слишком высокозамахнулся?
— Вдобавок, — продолжает Джинни, — страховка,налоги, а еще, возможно, тебе придется давать рекламу для привлечения приезжих.Основатели Спирита сыграли заметную роль на заре республики, а историческийтуризм становится…
Все правильно, она же дочь политика.
— Достаточно. Заходи, — предлагаю я, открываядверь шире, хотя и знаю, что еще пожалею об этом. — Поговорим.
Пока мы идем по служебному коридору, Джинни молчит. Тут,внутри, жарко и душно.
Интересно, что ей известно о трагической истории здания, оего давнишней славе — и известно ли хоть что-нибудь? О том, как в тысячадевятьсот пятьдесят девятом году в здешней кладовке нашли мертвуюдевочку-подростка по имени Соня Митчелл. Еще одна девушка, Кэтрин — не помнюфамилии, возможно, Фогель, — вообще исчезла бесследно. Как и Джинни, онанезадолго до этого приехала в город, и ее тела так потом и не обнаружили. Обедевочки работали в кинотеатре. И — опять же как Джинни — им обеим было пошестнадцать лет.
Все в округе слышали эту историю. Время от времени здесьпытались устраивать вечеринки, но все они кончались тем, что участникиразбегались, истошно вопя о привидениях.
Нет смысла отрицать, что в этом кинотеатре таится нечтозловещее. За последнюю неделю я многажды видел букву «С», нарисованную в пыли,и снова и снова стирал ее. Я мог бы поклясться, что раз или два слышалнегромкий голос, идущий откуда-то изнутри здания. Заманчивый, мелодичный,женский… Он преследовал меня даже во сне.
