– Что с ним такое?
– Ничего. Мы играли.
– Прекрати играть с котенком. Ты его испортишь.
– Хорошо, тетя Матильда, – покорно сказала Хелен, поглаживаякотенка и рассматривая царапины у себя на руке. – Наверное, ты не знаешь, что утебя очень острые коготки, – обратилась девушка к котенку. – Теперь мнепридется чем-то смазать руку.
Девушка отправилась в ванную и уже открыла аптечку, когдауслышала стук палки тети Матильды. Дверь распахнулась, и тетя Матильда,нахмурившись, уставилась на Хелен.
Матильде Шор было шестьдесят четыре года. Последние десятьлет она думала о мести, что определенно не оказало положительного влияния на еевнешний вид. Пояснично-крестцовый радикулит тоже не способствовал улучшению еехарактера. Она отличалась широкой костью и в молодости. Наверное, она былакрасива, как амазонка, однако теперь совсем перестала заботиться о своемвнешнем виде.
Тетя Матильда заметно располнела, у нее поникли плечи,голову она обычно выпячивала вперед и наклоняла вниз. Под глазами не проходилимешки, линия губ стала резко очерченной и в уголках опустилась. Однако ничто нелишило ее черты целеустремленности, в них четко отражалась несломленная воляженщины, живущей ради осуществления своей идеи.
– Дай мне посмотреть, где тебя поцарапал кот, – потребовалатетя Матильда.
– Котенок не виноват. Я играла с ним и дразнила его бумажкойна веревочке, за которой он прыгал. Я не осознавала, что держу ее так высоконад полом. Эмберайс просто повис на мне – вот и все.
Тетя Матильда недовольно уставилась на царапины.
– Я слышала голоса какое-то время тому назад, – наконецсказала она. – Кто это был?
– Джерри.
Хелен произнесла его имя, словно оправдываясь, однако несмогла выдержать взгляда тети Матильды и опустила глаза.
– Он заходил всего на несколько минут, – добавила девушка.
– Я знаю.
Тетя Матильда явно радовалась краткости визита.
– Тебе пора принять решение, Хелен, – заявила она. –Совершенно очевидно, что он его уже принял. Он достаточно умен, чтобы понимать,что не сможет на тебе жениться. Тем лучше для тебя. Ты настолько глупа, чтосогласилась бы, если бы он сделал тебе предложение.
– Да уж не настолько, – возразила Хелен.
– Ты хочешь сказать, что совсем не глупа, – фыркнула тетяМатильда. – Так всегда думают дураки. Тебе повезло, что то, что ты думаешь, неиграет роли. Он – худший вариант для такой девушки, как ты. Он любит толькосебя. Ни одна женщина не будет с ним счастлива. Эта его извечная подавленностьи стиснутые зубы свели бы тебя с ума. У тебя, конечно, хватит силы на двоих. Ядважды была замужем и знаю, о чем говорю. Ты можешь познать счастье только смужчиной типа Джорджа Албера, который…
– Не вызывает у меня абсолютно никаких эмоций, – вставилаХелен.
– Ты просто редко с ним видишься. Избавься от идиотскоймысли о том, что ты влюблена в Джерри Темплара и не имеешь права уделятьдолжного внимания другим мужчинам. Даже ты не настолько глупа, чтобы непонимать, что жить на его жалованье рядового солдата невозможно. Когда…
– Ему недолго осталось быть рядовым, – заметила Хелен. – Егопереводят в учебный лагерь для офицеров.
– Ну и что? Когда он получит звание, если вообще получит,его сразу же отошлют на край земли и…
– Но в ближайшее время он останется в лагере, – быстродокончила Хелен, пока тетя Матильда не успела сказать о том, что произойдетдальше. Хелен не могла позволить себе об этом думать. – Он проведет там несколькомесяцев, и я вместе с ним там же или где-то поблизости. Там, где нам удастсяхоть иногда встречаться.
– Понятно, – с иронией в голосе ответила тетя Матильда. – Тывсе обдумала, кроме, конечно, самой тривиальной вещи – на что вы собираетесьжить. Или… – Внезапно тетя Матильда замолчала. – Ясно, – наконец сказала она, –с тобой говорил Джеральд. Он дал тебе понять, что сможет заставить меняпередать тебе деньги, оставленные Франклином. Выкини это из головы. Ты их неполучишь, пока Франклин не помрет. А он пока еще на этом свете, так же, как ия. Он жив. В один прекрасный день он приползет сюда, умоляя меня простить его.
Она рассмеялась, словно сказала что-то смешное. Хеленвнезапно поняла, впервые за все эти годы, почему тетя Матильда была абсолютноуверена в том, что Франклин Шор жив: она ненавидела его слишком сильно длятого, чтобы допустить мысль о том, что он скрылся за пределы, за которыми еененависть уже не в состоянии его достать. У нее осталась одна мечта, и она жилаею, – мечта о его возвращении. Тогда ей представится возможность его выгнать.Старого, одинокого, побитого, нуждающегося. Чтобы отплатить ему той же монетойза пережитое ею самой.
Комо, слуга, неслышно появился, словно привидение, иостановился в дверном проеме.
– Простите, пожалуйста, – пролепетал он.
– Что еще, Комо? – обратилась к нему Матильда. – Дверьоткрыта. Заходи. И не подкрадывайся по-кошачьи, как ты обычно делаешь.
Блестящие темные глаза слуги посмотрели на Матильду Шор.
– Вам звонят, – сообщил он хозяйке. – Сказали, что это оченьважно.
– Хорошо. Сейчас подойду.
– Трубка лежит у аппарата в вашей спальне, – объявил Комо,повернулся и пошел по коридору быстрыми легкими шагами.
– Тетя Матильда, почему вы не избавитесь от него? Я ему недоверяю.
– Возможно, ты не доверяешь. А я доверяю.
– Но он же японец?
– Чушь. Он кореец. Он ненавидит японцев.
– Он говорит, что кореец, но это только…
– Он говорит это уже двенадцать лет, – перебила МатильдаШор.
– Он не похож на корейца. Он выглядит как японец, делает всекак японец, и…
– У тебя есть знакомые корейцы?
– Нет, ну, не совсем и…
– Комо – кореец, – уверенно заявила Матильда, развернулась,направилась к себе в спальню и плотно закрыла за собой дверь.
Хелен вернулась в гостиную. Ее руку пощипывало отдезинфицирующего средства, которым она обработала царапины. Котенка нигде небыло видно. Девушка села в кресло и попыталась читать, однако никак не могласконцентрироваться на содержании.
Через пятнадцать минут она отбросила журнал в сторону,откинулась назад и закрыла глаза. Появившийся невесть откуда котенок, казалось,чувствовал себя виноватым и терся, мурлыча, об ее ноги. Наконец он прыгнул наручку кресла. Шершавый язычок начал лизать руку Хелен.
