А порой попадается такое, что заставляет читателя истекать слюной:
«Гибкая, литая фигура смотрелась еще лучше благодаря безупречной осанке. На ней был китайский халат нежного, идеально контрастирующего с глазами оттенка. Вытянув длинные ноги совершенной формы, она расположилась в шезлонге, и любой мужчина — кроме сына и мужа — видя сокровище, которым она обладает, и зная, что ее великолепное сорокадевятилетнее тело есть не более чем футляр для бесполой и бесчувственной энергии, разрыдался бы, сокрушаясь над бессмысленностью такой растраты».
Некоторым нравятся перезрелые бананы с почерневшей конурой. «Маньчжурский кандидат» — перезрелый банан, восхитительный деликатес для тех, кто знает в них толк.
Великолепное сорокадевятилетнее тело из последнего отрывка принадлежит матери убийцы, которую в фильме Франкенхаймера играет Анжела Лэнсбери. В фильме — это добропорядочная, хотя и суровая матрона средних лет. Однако у Кондона мать Реймонда отнюдь не матрона, а сексуальная хищница, наркоманка, пристрастившаяся к героину, которая дважды принимает участие в том, что мы называем инцестом, или кровосмешением. Она — змея в саду «холодной войны». Придумывая мать Реймонда и ее историю, Кондон почти наверняка вспоминал книгу, вызвавшую беспрецедентный бум на книжных прилавках США тремя годами ранее, — «Пейтон» Грейс Металиус, которая перед экранизацией также нуждалась в «дезинфекции».
Сюжет «Пейтона» построен на инцесте (как, если уж на то пошло, и сюжет «Лолиты», ставшей сенсацией в Соединенных Штатах в 1958 году). Однако необычайно мрачный тон романа Кондона так и не дошел до экрана. В фильме, например, нет гротескной сцены, где Джонни Айзелин пытается соблазнить эскимоску. По сравнению с Кондоном сатира Франкенхаймера носит более традиционный характер. В конце концов, как кинорежиссер Голливуда, он был вынужден играть по другим правилам.
Может, это и покажется странным, но секрет создания успешного триллера, как нам продемонстрировали Майкл Крайтон и Том Клэнси, состоит в том, чтобы время от времени притормаживать ход событий интересными отступлениями: как устроены самолеты или подводные лодки, или как, например, сделать атомную бомбу. В идеальном случае это информация «на злобу дня» — то, что читатели хотят знать именно сегодня. В «Маньчжурском кандидате» такой животрепещущей темой является тема «промывания мозгов».
Казалось, страх перед «промыванием мозгов» коммунистами исчез вместе с истерией «холодной войны», однако в пятидесятые годы он все же имел свои основания. Наземные войска ООН начали военные действия в Корее 5 июля 1950 года. 9 июля американский солдат, захваченный в плен двумя днями ранее, произнес по радио речь целиком и полностью в духе северокорейской пропаганды. И подобные передачи были совсем не редкостью. По окончании войны было подсчитано, что из каждых семи американских пленных один сотрудничал с врагом; двадцать один американец отказался вернуться в Соединенные Штаты; сорок объявили, что стали коммунистами; четырнадцать были преданы трибуналу, и одиннадцать из них признаны виновными.
Термин «промывание мозгов» изобрел журналист по имени Эдвард Хантер, который во время Второй мировой войны работал в отделе, отвечающем за боевой дух американской армии. Главным образом он служил в Азии и стал горячим антикоммунистом. Книга Хантера «Промывание мозгов в Красном Китае: целенаправленное разрушение человеческого разума» вышла в 1951 году. В ней он объяснял, что термин «промывание мозгов» является переводом китайского термина «хси-нао», что означает «чистка мозгов»; Хантер утверждал, что часто слышал это выражение от европейцев, оказавшихся в Китае в 1949 году, — году революции Мао.
В 1955 году, спустя два года после прекращения военных действий в Корее, военное командование США выпустило солидный отчет о лечении бывших военнопленных под названием «Война окончена, но битва продолжается». По результатам опроса всех до единого моряков, которые уцелели в плену и вернулись домой, — более четырех тысяч человек — было установлено, что многие из них подвергались интенсивной обработке китайскими коммунистами. Китайцы тщательно отбирали пленников, считавшихся неисправимыми, помещали их в особые лагеря и обрабатывали по пять часов ежедневно; обработка заключалась в комбинации пропаганды и «исповедей» пленников. В отдельных случаях применялись физические пытки, но в основном китайцы использовали традиционные методы психологического воздействия: внушение и унижение. Отчет констатировал, что устрашающе большое число бывших пленных в той или иной степени поддались обработке. Некоторых склонили к тому, чтобы в радиопередачах обвинять Соединенные Штаты в вынашивании планов новой войны. Это мнение было широко распространено во многих странах, хотя и не соответствовало действительности.
Отчет Пентагона спровоцировал всеобщее помешательство на идее «промывания мозгов», продолжавшееся до 1957 года. Рассказы об опытах над американскими военнопленными появлялись в «Сатердей ивнинг пост». «Лайф», «Нью-Йорк таймс» и «Нью-Йоркере». Сам термин стал синонимом эффективного убеждения, и журналисты бились над вопросом, можно ли считать рекламу и психотерапию более мягкими формами «промывания мозгов». Кондон явно прочел множество подобных материалов; он даже знал о существовании труда Андре Сальтера «Терапия условных рефлексов» (1949). В романе на эту книгу ссылается китайский психолог Йен Ло, цитируя ее в докладе об успешном «промывании мозгов» американским военнопленным. Йен Ло называет и другие работы, имеющие отношение к гипнозу и психологическому «программированию», включая «Обольщение невинных» Фредерика Вертама, представляющее собой настораживающий отчет о пагубном воздействии комиксов на психику американской молодежи. (Надо полагать, что помимо всех своих талантов Йен Ло располагал еще и хрустальным шаром, позволяющим видеть будущее, поскольку «Обольщение невинных» было опубликовано лишь в 1954 году, то есть после окончания Корейской войны.) Эти книги и статьи, по всей видимости, убедили Кондона в том, что «промывание мозгов» или психологическое «программирование» в сочетании с гипнозом и методами Павлова — вещь совершенно реальная, во что верили и многие американцы, ставшие свидетелями войны в Северной Корее…
Книга Кондона играет на страхе того, что «промывание мозгов» может быть долговременным, что существуют способы изменить сознание навсегда. Однако ко времени выхода на экран фильма Франкенхаймера стало ясно, что подобное «программирование» носит временный характер. В 1961 году в фундаментальном труде «Исправление мышления и психология тоталитаризма: исследование „промывания мозгов“ в Китае», психиатр Роберт Джей Лифтон, участвовавший в опросе вернувшихся в США бывших военнопленных, приходит к выводу, что психологическая обработка пленников в долгосрочном плане потерпела неудачу. Все «новообращенные» в конце концов вернулись в Соединенные Штаты, а те, кто по возвращении домой восхваляли жизнь в Северной Корее, со временем все же изменили свои взгляды.
Тем не менее именно психологическая обработка является темой романа Кондона (если это не слишком громко сказано). Еще до того, как оказаться в руках Йен Ло, Реймонд подвергся психологическому воздействию со стороны матери: ее поведение выработало в нем стойкое презрение ко всем. Поведение матери Реймонда тоже обусловлено: ранний инцест стал причиной всех ее предательств. Американские граждане также постоянно подвергаются обработке с помощью политической пропаганды и начинают верить в безосновательные утверждения отчима Реймонда о том, что в правительстве засели коммунисты. По версии Кондона, нет коммунистического мира с одной стороны и свободного мира с другой. Есть просто манипулирующие и манипулируемые, обрабатывающие и обрабатываемые, пропагандисты и простой народ. В таком мире, по-видимому, лучше быть пропагандистом — если вы в состоянии терпеть боль.
