— Очень жаль, но я из другого отдела, — сокрушенно сообщил я, поднимая тазер и ловя его на прицел. — По закону я обязан спросить, не вызвать ли вам «скорую», чтобы подождала внизу, однако хочу сразу предупредить — Кредитный союз уже не предоставит вам другой искорган на замену.
— Подождите, — бормотал он. — Не де…
Он успел произнести только первый слог, когда его поразил электрический заряд. Смит, корчась, упал на пол. Я выждал, пока он вырубится, — в то время я тщательно заботился о собственной безопасности.
Я привычно разложил экстракторы и скальпели, но едва сделал первый надрез, как что-то мягкое, но тяжелое шмякнуло меня по голове. Обернувшись, я увидел шлюху, едва державшуюся на ногах, с красными, как у кролика, глазами от переизбытка спиртного. Она стояла надо мной, угрожающе размахивая сумкой.
— Даже не вздумай меня тронуть, козел, — выговорила она с третьей попытки.
— Иисусе, леди, — сказал я, без труда отражая ее слабые удары. — Слава яйцам, я не за вами. Не мешайте человеку работать.
Лет девятнадцать-двадцать, как я теперь разглядел, ненамного старше дочери Смита и очень напугана. Все, чего ей хотелось, это убраться восвояси. Черт, она, наверное, уже взяла с клиента деньги. Ну, значит, повезло — самая легкая подработка за неделю. Порой люди совершают глупости при виде тазеров, скальпелей и татуировок. Иногда даже пытаются помешать изъятию. Просто стыдно за таких граждан.
Она снова стукнула меня сумкой, отвлекая отдела. Я вскочил на ноги, схватил ее за плечи и с силой впечатал в ближайшую стену. Запах спиртного изо рта девицы смешивался с густой вонью духов, пота и секса.
— Слушай, — сказал я, стараясь не терять спокойствия и помнить, что говорю практически с ребенком. — Я здесь, чтобы сделать мою работу, вот и все. Так же, как и ты. Меня ждут бумажки, босс и голодные рты, которые нужно кормить. Я уже понял, человек на полу — твой клиент, но и мой клиент тоже, и я не виноват, что он тратит деньги на минеты вместо того, чтобы оплачивать счета. Поэтому давай будем вести себя по-взрослому, и пусть каждый занимается своим делом, ясно?
Девица кивнула — полагаю, в тот момент она была заранее согласна с любым моим предложением; я вновь опустился на колени возле Смита с намерением продолжить. Я хотел все закончить, прежде чем прекратится действие электрошока, — хуже нет стрелять в свежевзрезанного клиента: кровавые брызги трудно отстирать с хорошей хлопковой рубашки.
Я по самое предплечье запустил руку в брюшную полость, когда на шлюху вновь накатило. То ли забыв наш маленький разговор, то ли игнорируя мои доводы, она завопила и кинулась на меня, вертя сумкой над головой, словно какой-то обезумевший викинг-транссексуал. Свободной рукой я выхватил тазер и выпустил второй заряд ей в ногу. Она еще успела в замешательстве опустить взгляд и посмотреть на стрелы, прежде чем ее тряхнуло разрядом в пятьдесят тысяч вольт.
Она грохнулась на пол. Я закончил экстракцию и плюхнул вынутую из брюха Генри Смита печень «Кентон ЛС-400», указанную в бланке заказа, в кухонную раковину из нержавеющей стали. Дорогой кран с сильным напором отлично справился с задачей, смыв кровь и остатки тканей, и вскоре изъятый орган металлическим блеском отливал в свете потолочных галогеновых ламп.
Я заполнил желтую квитанцию в трех экземплярах, подписался и оставил один листок на теле мистера Смита. Если у наследников возникнут вопросы по поводу выкупного соглашения или последствий, в квитанции есть контактные телефоны. Вы будете смеяться, но до сих пор никто из родственников наших клиентов не почесался. Лишнее доказательство того, что система по-своему работает.
Посетив еще двух клиентов, я примчался в торговый центр, где находился офис Кредитного союза. Фрэнк меня ждал. По слухам, у него великолепный дом, несколько раз я слышал, как босс рассказывал, куда съездил в отпуск, но отчего-то он круглые сутки торчит в офисе. Можно подумать, когда Фрэнк уходит домой отсыпаться, его место занимает двойник.
— Ну что, без осложнений? — спросил босс.
— Как всегда, — ответил я. Мы пошли в смежную комнату, где он принял искорганы — печень Смита, пару почек одного бухгалтера и поджелудочную железу с почти выплаченным кредитом — три месяца оставалось, — и ввел данные в систему. Отсюда их заберут на восстановление, проверят на наличие дефектов, наведут глянец и пришлют в наш демонстрационный зал помогать продавцам ловить новых, надеюсь, более платежеспособных клиентов. Но и на этот раз будут неизбежные просрочки платежей, пени, увеличение кредитных ставок и в конце концов дефолт; потом позовут меня, и жизненный цикл начнется заново.
Я поднялся — нужно было идти домой к Кэрол, — раскрасневшись от полученных наличных и медленно отступающего адреналина, но Фрэнк помахал у меня перед носом розовым листком.
— Клиент созрел, — сказал он. — Просрочка платежа больше года.
— Я устал, — пожаловался я. — Уже рассвет. Давай отложим до завтра.
— Двойные комиссионные, если сделаешь сегодня, — искушал Фрэнк. — Всего пара миль отсюда. Что тебя, лишний час спасет?
Я принял заказ. Я почти никогда не отказывался от заказов. Это сделало меня неплохим специалистом и трудоголиком — я практически разучился отдыхать. Когда зарабатываешь на жизнь, вынимая из людей искусственные органы, романтический ужин скорее всего сорвется.
Но все это — ночная работа, дневной сон, власть, бравада — за миллион лет от моего нынешнего существования. Прошлая жизнь так же мало схожа с моим теперешним положением, как, скажем, карьера профессионального игрока в поло или банковского служащего.
Да будет вам известно — прежде я был хозяином ночи, обладателем права любого отодвинуть плечом и выйти вперед, послать полицейского на хрен и получить в ответ вежливую улыбку. Улицы принадлежали мне, и все делалось по моему желанию.
Сегодня я мистер Смит в спущенных до пола штанах, пячусь с поднятыми руками, надеясь и молясь, чтобы первый выстрел пришелся мимо и дал мне маленький шанс увидеть завтрашний день.
Весело до усеру.
II
Я привык начинать и заканчивать каждое изъятие — я имею в виду прежнюю работу — полным отчетом о наличных материалах. Хотя мои теперешние дневные занятия практически свелись к тому, чтобы съежиться в углу заброшенного отеля и каждые две минуты осторожно поглядывать в щели между досками заколоченных окон, я рассудил, что кое-какие привычки можно и не бросать. До сих пор это меня поддерживало.
Итак, мое имущество:
Пишущая машинка «Кенсингтон-VIII». Голубая краска облупилась до металла от старости. Найдена в служебном помещении, смежном с вестибюлем, на шкафчике с папками, где обитали крысы, устроив нору в старых газетах, которым не один десяток лет. Лента выцвела, но в остальном машинка исправна, чего не скажу о клавишах, растерявших накладки. Например, всякий раз в начале предложения грубый металлический стержень чуть не насквозь протыкает мне палец, так что длинноты в повествовании не случайны: я просто избегаю заглавных букв.
