class="p1">Вот и сказке конец, все построили дворец.
Семь Семёнов
(сказка)
В некотором царстве, в некотором государстве жил один Мужик и было у него семь сыновей, прозывавшихся Семёнами. Выросли сыновья, впору Мужику возрадоваться — эка, сколько помощников! Ан, нет. Одно не радует Мужика: чада его были бездельниками и пустобрёхами. Уж он и так с ними, и эдак, а дело ни с места. Думал он думал и порешил отдать их на государеву службу. Чего зря дармоедов охаживать? Пущай, может, польза кака будет отечеству.
Вот собрал Мужик всех сыновей своих, да и повёл на царское подворье. Царь подивился токо — вроде, и надобности никакой не объявлялось, а тут — нате.
— Чаво табе, Мужик, — вопрошает их царское величество, — чаво припёрлись в палаты царские?
— Так, ить, царь-батюшка, — отвечает Мужик, — дети ужо великовозрастные, так пущай послужат, чай, отечеству пользу какую принесут делами своими.
— А каку таку пользу они принесут? Эй вы, отроки неразумные, — молвит царь-батюшка, — а подите-ка сюда ответ держать — чему научены, како тако ремесло знаете? Вот, к примеру, ты, большой Семён, к чему будешь гож на службе государевой?
Выступил тут большой Семён, поклонился в ножки царю-батюшке и такое молвит слово своё:
— Я, ваше величие, врать могу.
— Это про что ж ты врать-то обучен, — спрашивает государь.
— А про то, как изобильно отечество наше, ваше царское величие, — отвечает большой Семён.
— Ладно, — кумекает царь-государь, — такой человек мне нужен. Так и быть, оставайся на службу царскую. Ну, а ты, — спрашивает царь-батюшка второго Семёна, — ты какому ремеслу обучен?
— Врать могу, — отвечает второй Семён.
— Погоди, — почесал за ухом царь, — такой специалист ужо имеется… Пошто ещё один?..
— Так, ить, я, ваше величество, про другое врать могу, — отвечает второй Семён. — Я, ить, про водную, значит, пространству врать умею…
— Про водную, говоришь, — покрутил носом государь, — про водную — оно тоже в надобность… А то у нас энтих морей-окиянов — как гороху, а проку от их… Так, може… Ну, так и быть, оставайся и ты на государеву службу… Ну, — повернулся государь к третьему Семёну, — ты какие науки постиг, что положишь на алтарь отечества?..
— Я, ваше премного царское, значит, обучен врать, — отвечает третий Семён.
— Так это как же? Есть ужо у нас два таких специалиста, — удивляется царь-батюшка. — А пошто ты будешь?..
— Так, ить, про знахарство обучен, по медицинской, значит, части, — отвечает третий Семён. — Вот, к примеру, занедужил, значит, народ, а я ему — раз, словом всю здоровью и поправил…
— Ишь ты, — аж подпрыгнул царь-батюшка, — это толковое дело, а то у нас, бывает, всяких прыщиков понавыскакивает, а чего сказать — толком никто и не знает… Оставайся и ты. Так, а энтот какие премудрости делать умеет, — спрашивает он четвёртого Семёна.
— Врать умею про корабли да промышленную развитию отечества нашего в области всякого кораблестроения и газодобывания, — отчеканил четвёртый Семён.
— Берём, — обрадовался царь-батюшка, — а то я и сам не знаю — чего там в той земле зарыто и на скоко энтого добра мне хватит? Ты чего умеешь, — подошёл он к пятому Семёну. — Ответствуй нам, как на духу.
— Врать могу про то, чего нет, ваше царское величество, — отвечает пятый Семён. — Вот его нет, а я говорю, что оно есть.
— Это хорошо. Это дельно. А то я сам ужо устал энтим заниматься, — обрадовался царь-государь. — Беру тебя на энто самое дело! Кто ишо? А вот ты чего делать умеешь, — подошёл он к шестому Семёну.
— А я, царь-батюшка, как мои братья единородные наврут с три короба, так я, значит, вру — какой дорогой нам, значит, ехать по колдобинам, да плыть по ветрам туда — не знаю куда, — растолковал государю шестой Семён.
— Ишь ты… Значит, и така наука есть, — удивился царь-батюшка. — Это нам за надобностью, а то плывём-плывём невесть куда… — Подошёл он к седьмому Семёну и говорит. — Тоже, чай, врать умеешь? Сказывай, про что врать-то будешь?
— Не буду я врать, царь-государь, — отвечает седьмой Семён, — а буду я правду сказывать.
— Это чой та? Что за диво такое? А, — махнул рукой царь-батюшка, — оставайся и ты, раз пришёл. Токо шибко не мешай мне тут.
Обрадовался Мужик, что пристроил всех своих бездельников, поклонился царю-батьке в ножки, повернулся и пошёл домой делом заниматься.
А тут задумал царь жениться, да и купцы сказывают, что живёт в царстве заморском царевна-краса. Соорудили корабль, погрузили подарки да провиянты разные и встали под паруса. Думал царь, думал — кого же взять за сватов в это мероприятие важное, да порешил взять с собой семерых Семёнов, пущай там сказки сказывают про то, како житьё-бытьё тута наблюдается. И помахамши ручкою мамкам-нянькам да всякому люду, царь-батюшка да семь Семёнов отплыли в края заморские, где обитала краса ненаглядная.
Вот пристали оне к острову иноземному, да как увидели их царское величество царевну-красу, так сразу и возжелали быть яе суженым. Да вот только царевна не шибко на царя-батюшку заглядыват: то ли рожей не вышел, то ли седина в бороде сумнения вызвала. И пошёл тут царь-государь хитростью крепость брать. Напослал он семь Семёнов на их царский двор и велел сказывать чудеса всякие. Те разом и заходилися. Народ местный чё понял — чё не понял, а шуму ихнему подивился. А коли царь-батюшка про экскурсию чего-то ляпнул, согласился народ отпустить царевну-красу в круизу заморскую без всякой тур-путёвки.
Вышел, значит, корабль туристический да назад к мамкам-нянькам поплыл. Плывут они плывут, а тут вот какая оказия вышла. Отослал царь-государь седьмого Семёна наутро кофию царевне отнести. Всё равно, дескать, к вранью не приспособлен, так пусть, хотя бы, и официянтом послужит. Вот пришёл седьмой Семён в каюту ненаглядной царевны, сам поднос держит, а глаза так в неё и влюбляются. Да и царевне, правду сказать, глянулся младший Семён. Так оне ворковали-ворковали, а седьмой Семён возьми да и всю правду и скажи, что, дескать, своровали их царь-батюшка да на венчание в свою сторону везут. С тем и ушёл младший Семён в тоске да печали.
Как услыхала это царевна-краса, как вышла она на палубу, где их царское величество млели от счастья, да как крикнет она «Не бывать этому никогда!», да и в море-окиян — бултых! Царь-батюшка испужались, давай криком кричать да назад красу-ненаглядную звать, а оне — ни в какую! Зовёт царь-батюшка первого Семёна да наказывает: сигай, мол, за борт, да ври невесте с три короба про изобилие наше, может, возвернётся, чай.
Первый Семён спужался сигать в пучину морскую,
