высокой мачтой, но поновее и в гораздо лучшем состоянии. Все они придут в движение совсем скоро, но нетерпеливые путешественники опередят первые торговые караваны. Потому в это утро здесь всё ещё тихо и спокойно. Лишь постепенно просыпавшийся за стеной город нагонял на воина тоску и звал обратно.
Они уходили в одиночестве, не дождавшись первых торговцев. Вернее, ещё ко всему и из-за уверенности в безопасности такого путешествия. Ждать дольше не стали, рассудив, что три опытных стража с лёгкостью защитят свои семьи от любых опасностей. Тем более, как заметил его высокий друг Олаф, каждому видно, что они не торговцы, а значит и рисковать лихие люди не станут.
Несколько дней пронеслись как один миг, ведь они совершенно без приключений добрались до небольшого городка Са́ты. Единственным неприятным моментом было то, что время от времени из ладьи приходилось вычерпывать воду. Этой самой воды набиралось всё больше, но настроенных на добрый лад путешественников подобная досадная «мелочь» не пугала. Старая посудина, хоть и опасно поскрипывала, проверку, вопреки мрачным прогнозам старика Юсо, выдержала. Во всяком случае, в надёжности ладьи они горячо убеждали самих себя.
Богатое семейство да Бургов, в полном составе, из небольшого селения рыбаков, прямо на глазах посещавших его путников, пыталось выстроить настоящий город. Начали, как обычно, со стен. Очень настойчиво предлагали Скару с друзьями остаться, ибо крайне нуждались в стражниках. Обещали много в настоящем, и ещё больше в будущем. Он готов был согласиться, ведь хорошая плата, крепкие стены и надежда на повышение — всё, о чём грезил страж. С превеликой радостью согласился бы позабыть сказочные перспективы большого города и начать службу да Бургам. Однако все остальные и слышать не хотели о Са́те и лишь огромный город привлекал их, словно свежее дерьмо мух. Как обычно, в их компании верховодил Олаф. Уж так повелось с детства и отчего-то продолжалось до сих пор. Его решение продолжить путешествие поддержали все. Скару оставалось лишь плыть по течению чужих желаний. Порой он и сам удивлялся почему не настаивал и не проявлял волю, но легче и спокойнее было махнуть рукой и подчиниться. Оттого так дивились все вокруг его желанию стать командиром. Он не создан был командовать, считали они, слишком нерешительным и мягким являлся. Потому даже мастерское владение мечом никак не выделяло его среди других стражников. А ведь он мог бы победить на Турнире, разбогатеть, стать кем-то важным. Ещё одна причина для тревоги. Скар столько раз бахвалился всем и каждому, и многие, наблюдая его тренировку, с готовностью признавали, что победа на Турнире возможна. Но сейчас, когда они с каждым днём приближались к Дувру, его всё больше охватывали страх и желание вернуться в родную, спокойную Ганзу.
Солнце подымалось всё выше. Одинокий, чёрный как сама ночь ворон, распугав резвящихся в лохмотьях мух, присел на грудь валявшегося в траве человека. Солнечный свет играл радужными переливами в оперении чёрной птицы. Он долго и с интересом наблюдал за глазами неподвижно лежащего мужчины, словно пытаясь понять, жив ли тот. Лёгкий ветерок нежно и почти незаметно коснулся высоких трав. Видимо решение было принято, и ворон, взмахнув крыльями, с пронзительным «А-а-р!», взмыл в небо. Воин не шелохнулся. Смотрел невидящими глазами в потрясающе чистое, голубое небо и продолжал вспоминать.
В тот день ветра не было, пришлось идти на вёслах. Женщины гребли наравне с мужчинами. Небольшое послабление лишь для матери младенца. Течение выручало. Так будет почти до самого Дохора. Дальше Мира встречается с Ладой и две реки станут одной. А та, названная Асой, впадает в Большое озеро на юге.
На их беду, на полпути к Дохору, по днищу ладьи, с громким скрежетом, пробежала широкая трещина. Переселенцы едва успели выправить к берегу и, прихватив свои нехитрые пожитки, высадились на поросшую ивняком отмель. Старое корыто, как правильно обозвал их судно старик Юсо, довольно быстро скрылось из виду. Бог водных просторов Агр принял его в свои воды, спокойно и без возражений. Над водой осталась лишь часть высокой мачты и самовольно расправившийся по водной глади парус.
— Гирш, лживая мразь, чтоб его вечно терзали вируны в Аска́ше! — выругался на счёт продавшего им старую ладью торговца Олаф.
— Пусть нутро его сгниёт раньше смерти! — поддержал друга Кром.
— Я оторву его красный нос и выщипаю последние волосы на его мерзкой головешке! Я удавлю этого карлика собственными руками! Пусть Монк отвернётся от этого торгаша и оставит его без прибыли! — наперебой заголосили обозлённые женщины.
Но никто из них и не подумал проклясть собственные беспечность и глупость. Дети испуганно жались к матерям, младенец громко плакал. Успокоились все нескоро. Едва отогревшись у костра, порешили добраться до города по старой дороге. Раньше по ней перемещалось довольно много торговцев, да и просто путников. Однако, с осознанием скорости и выгодности речного пути, в последние годы по земле передвигались немногие.
Приветливое солнце грело им сердца надеждой до самого вечера. Так и не найдя хоть и едва приметных следов на недавно оттаявшей, раскисшей земле, ганзейцы просто шли на восток. Ко всеобщей радости, среди оголённых зимой деревьев, на лесной опушке, за которой раскинулся широкий, заболоченный луг, мелькнула крыша небольшого, но высокого домика.
— Охотники, не иначе, — уверенно предположил изрядно вымотанный долгой ходьбой Кром. — Будет где передохнуть.
— Это точно, — охотно поддержал его не менее уставший Скар. — Сет не оставил нас в беде.
— Не разбойники? — засомневалась Рута.
— Вряд ли, — как можно увереннее заявил Олаф.
Высокий воин держался получше остальных, хотя и ему было непросто. Маленьких детей, в отличие от шагавшего наравне со взрослыми малолетнего сына Крома, давно несли на плечах и руках. Нужно признать, что не предполагавшая путешествий жизнь стражей весьма отличалась от службы тех же наёмников. Да и те наёмные воины юга, что передвигались с караванами по реке, не очень-то любили дальние переходы их северных товарищей. Что уж говорить о женщинах и детях! Едва услышав об отдыхе, все они несказанно обрадовались и даже, несмотря на усталость, ускорили шаг.
Домик встретил их тишиной. По всему было заметно, что он давно заброшен. Стоял тот на трёх высоких, большущих пнях, равнодушно взирая на путников пустым
