было то, что мама всерьез собиралась сильно-сильно расстроиться. Поэтому мальчик радостно отреагировал на кивок папы и моментально бросился исполнять порученное. И весь этот вечер мальчик прилежно слышал все, что ему говорили. И даже помыл часть посуды. Мама была просто счастлива. А дедуля, хитро улыбаясь, в итоге признал:
– Может и впрямь ни к чему тебе фитюлька эта. Подсобишь разобраться, что тут да как, внучок?
И мальчик с дедулей принялись разбираться с тем, как пользоваться новым слуховым аппаратом.
А потом день рождения дедули прошел, и снова началась обычная жизнь. Наступила зима. Лес за домом стал весь белым и мягким, словно плюшевая игрушка. Днём он виделся пустым и прозрачным. В сумерках искрился ледяными всполохами. А поздним вечером высился за домом непостижимой темной стеной. Каким лес был ночью, мальчик не знал. Но почему-то ему казалось, что именно ночью, пока он спит, лес становится совсем живым и превращается в огромное бушующее море. И только их дом сдерживает волны, стремящиеся затопить все вокруг. Эти фантазии больше восхищали, чем пугали. И мальчик с удовольствием засыпал под тихий шепот ветра в кронах деревьев, благосклонно принимая его за нарождающийся плеск волн.
Дедуля по-прежнему большую часть времени проводил в своем кресле. Родители пропадали на работе, нередко возвращаясь домой уже тогда, когда лес превращался в море. И в те редкие дни, что вся семья была в полном сборе, мама опять принималась жаловаться на слабеющий слух мальчика. Но сильно-сильно расстроиться она не успевала, поскольку ей было некогда заниматься такой ерундой – нужно было переделать кучу накопившихся дел, а потом… потом снова пропасть на своей работе.
Так что мальчик по-прежнему с удовольствием не слышал того, чего не хотел. И даже не задумывался о том, что начни он слышать просьбы папы с мамой, начни помогать им в повседневных заботах, у родителей, глядишь, нашлось бы время и в мяч с ним поиграть, и просто по лесу прогуляться.
А вот о лесе в последнее время мальчик думал все чаще. Точнее о компасе, который присвоил себе лес. Жалко было мальчику потерянного компаса. Поначалу мысли о новой прогулке в лес пугали до мурашек. Но с каждым прожитым днем пережитый большой страх становился меньше, меньше и меньше. Пока не измельчал в размерах до жука-носорога. С таким мальчик познакомился однажды летом на крыльце дома.
Сердито жужжа толстый черный незнакомец ползал по нижней ступеньке, то раскрывая, то схлопывая панцирь, под которым прятал свои целлофановые крылья. Мальчик некоторое время с опаской наблюдал за маневрами невиданной зверюги – в городе таких ему видеть не доводилось, – а потом все же решился спуститься с крыльца. Но как только он шагнул одной ногой с верхней ступеньки на среднюю, жук решительно расшиперил черный панцирь, взлетел вверх и нацелил свой рог прямо на него. Мальчик оцепенел от ужаса. А жук, неуклюже тюкнувшись в грудь мальчика, упал на спину и нелепо засучил в воздухе шипастыми лапками. И мальчик, собравшийся было заорать от страха, рассмеялся. А потом взял мелкий прутик – руками взять жука он все-таки не решился – и помог тому перевернуться на лапки.
Так что не каждый страх оправдан. «Может, и лес не такой ужасный, как мне показалось, – думал мальчик. – Может никто там и не стонал вовсе. А компас мой спокойно лежит под какой-нибудь березкой».
И ведь так оно все и было. Расскажи мальчик сразу папе о своем запретном приключении, и компас давно был бы найден, и лес виделся бы уже не таким пугающе-загадочным. А напротив, стал бы заманчиво-загадочным. И начал бы раскрывать мальчику одну из своих притягательных тайн за другой. Это и в самом деле был не какой-то там городской парк, со всех сторон зажатый многоэтажками. А самый настоящий заповедный лес. Такой древний, что даже помнил живых мамонтов. Тех самых, давно вымерших, с бивнями которых сравнивал дужки своего старого слухового аппарата дедуля.
И вот, когда наступил самый долгожданный день в году, канун Нового года, мальчик решительно сказал себе: «Сегодня я обязательно найду свой компас. Пойду в лес и найду!»
Настроение было самым что ни на есть светлым и боевым. Ещё бы! Когда он проснулся, папа с мамой были дома. И целую неделю, а то и больше ни на какой своей работе им пропадать не нужно будет. Так что удастся, наконец-то, и в мяч с папой погонять вдоволь, и упросить маму, чтобы она долго-долго своим красивым голосом читала мальчику какую-нибудь увлекательную книжку.
«Главное, чтобы со всякими просьбами сильно не приставали, – думал мальчик, тщательно выбирая самые теплые штаны и свитер. – А то опять сердится начнут, что я их не слышу…»
Папа с мамой уехали в магазин – за подарками и продуктами. Их не будет еще часа два-три, не меньше. А дедуля мирно задремал в своем кресле. Так что самое время было отправляться на поиски компаса. Тем более что папа уже несколько раз интересовался, куда мальчик его подевал. Мальчик привычно делал вид, что ничего не слышит. И пока что все обходилось. Не дождавшись ответа, папа досадливо махал рукой и бежал заниматься делами. Но в новогодние праздники у папы будет гораздо больше времени на сына. И тут уж придется либо что-то сочинять, либо признаваться. Ни того, ни другого мальчику ох как не хотелось делать. Словом, иного выхода, кроме как отправляться в лес, и не оставалось. И именно сейчас.
Этот лес сильно отличался от летнего. Насквозь пронизываемый солнечными лучами, он был светлым и сияющим, словно новогодняя игрушка. Но в отличие от стеклянных сверкающих безделушек, лес был не безжизненным, а просто уснувшим. И в этом своем сне он был еще более величественным, нежели в период летнего бодрствования.
Зачарованный красотой зимнего леса, мальчик какое-то время стоял на опушке, не решаясь нарушить покой открывшегося перед ним сказочного королевства. Но потом встряхнулся и смело шагнул вперед. Шаг, другой и мальчик, только и успев, что охнуть, провалился в снег по пояс.
Так и эдак пытался он выбраться из ловушки, но ничего не выходило. Руки не находили упора и проваливались в снег с той же легкостью, что и ноги. Несколько минут он барахтался, не понимая, как же выбраться из снежного плена. И только когда плюхнулся на снег пузом, смог, наконец, доползти до спасительной тверди. Встав на ноги и отряхиваясь, мальчик недоуменно принялся оглядываться по сторонам.
– И как теперь? – бормотал он себе под нос. – Там везде так, что ли?
