адвокатессы, помогая ей раскладывать по коробкам машинки и куклы. Она поворачивается ко мне с самодовольным видом. Ее характер – полное отражение внешности: крашеная блондинка, спортзал три раза в неделю, идеально подходящий к цвету кожи тональный крем. У такой женщины есть готовое решение для любой проблемы, а если вдруг оно не находится, так и что с того, – она уже унеслась далеко вперед.
– А тебе я уже нашла отличную работу! Не хотела говорить раньше времени, но утром Дамиано все подтвердил!
– Постоянную? – бурчу я без особой надежды.
– Постоянную? Шутишь, что ли? На три месяца. С начала февраля до конца апреля, как-то так. Неплохо, правда? Тысяча евро на руки.
– А что делать надо?
– Да ничего сложного! – отвечает Мария Соаве и бросает в черный мусорный пакет фарфоровую куклу с раскроенным черепом.
– Подождите! Это же Ракеле! Любимая кукла Магдалены!
Мария Соаве изумленно воззряется на меня. Эту куклу подарила Магдалене я. Моей бабушке выдали ее в супермаркете лет сто тому назад. За каждую покупку там полагались наклейки, которые надо было вклеивать в карточку. А за каждую заполненную карточку полагалась кукла в старинном платье и с изысканной прической на хрупкой головке. Бабушка собирала их для меня, своей младшей внучки. Кукол звали Джессика, Ракеле, Лаура, Олимпия… Я их всех до сих пор храню, не считая Ракеле – ее в один дождливый день я принесла Магдалене. Та сразу назначила ее любимой куклой, и все было хорошо, пока Убальдо не решил колоть ею орехи. Додуматься до того, чтобы колоть орехи керамической куклой, мог только полный идиот. Убальдо как раз такой и есть.
– Эта страшила? Ее любимая кукла? – Мария Соаве держит Ракеле за руку и пристально вглядывается в глубины раскроенного черепа.
– Да. Не выкидывайте ее. В Брюсселе Магдалене будет одиноко. Ей захочется поиграть с Ракеле. Лучше расскажите скорей, что за работа.
– Да ничего особенного. Мой двоюродный брат уезжает в Эстонию на три месяца и боится оставлять квартиру. У него целый сад на террасе, да еще и кошки. Нужен человек, который поживет в квартире и присмотрит за ней. Такой, чтоб не воровал, не курил и оргий в доме не устраивал. Я сразу подумала о тебе.
Во мне шевелится обида. Допустим, я не курю и не ворую, но с чего она взяла, что я не в состоянии устроить оргию?
– А где он живет? – спрашиваю я.
– Да в Квадрилатеро, самый центр… Как думаешь, пазл с монстрами везти в Брюссель или нет?
– Лучше выбросить, – равнодушно отвечаю я.
2.
Цветущий сад
– Так, слушай: через три месяца я вернусь. Так что не надо перетаскивать сюда все свое барахло.
Брат пропускает мои слова мимо ушей. Я еще даже не переговорила с хозяином квартиры в Квадрилатеро, жду звонка. Но Мария Соаве сказала, что в понедельник я в любом случае приступаю, а сегодня уже пятница, так что я собираю вещи, думаю, что взять с собой. Много не понесу – от меня до квартиры пятнадцать минут пешком. Сколько на машине, не скажу, потому что машины у меня нет. Обидно, учитывая, как хорошо я вожу.
Но ближайшие два дня я все еще у себя. Будь у Лоренцо хоть капля совести, он бы не стоял сейчас на пороге с тремя гитарами и усилителем. Договор был, что, пока меня нет, он сможет использовать мою квартиру для репетиций. Невооруженным глазом видно, что он с нетерпением ждет моего отъезда.
Называть эту квартиру «моей» можно только с натяжкой. Я живу в мансарде в доме родителей. Поскольку в ней отдельный вход, а также кухня и ванная, то после университета я сразу же в нее торжественно переехала, тем самым якобы начав самостоятельную жизнь. На самом деле я до сих пор по крайней мере трижды в неделю хожу ужинать к родителям, пользуюсь маминой стиралкой и родительским вай-фаем. Но главная цель достигнута: ухажеров я могу водить к себе сколько угодно.
– Да ладно тебе, я просто зверюг пристрою.
Это очень в стиле Лоренцо: «зверюгами» он называет свои гитары, чтобы чувствовать себя крутым. На самом же деле Лоренцо обычный разгильдяй двадцати двух лет с кучей хвостов в университете (если он вообще сдал хоть один экзамен, в чем лично я сомневаюсь). Я втайне убеждена, что Лоренцо вроде тех французских врачей-шарлатанов, что годами ведут практику, не имея медицинского образования, и что те жалкие оценки, о которых он сообщает родителям, – плод его фантазии, и только.
Лоренцо расставляет гитары в углу и, бурча, убирается восвояси. Я запихиваю в рюкзак кофту с изображением Тоторо, и тут раздается телефонный звонок. На экране высвечивается номер моего работодателя.
– Алло?
– Добрый день, меня зовут Дамиано Галанти. Я говорю с Бриджидой Луккезе?
– Здравствуйте, да.
Что мне известно о Дамиано Галанти? Почти ничего, ведь он из тех, кто не хочет быть как все и потому игнорирует соцсети. Порывшись в интернете, я все же нашла кое-какие упоминания о нем и несколько фотографий: не урод, но и не слишком хорош. Ни рыба ни мясо, глазу не за что зацепиться. Так что я знаю о Галанти только то, что рассказывала Мария Соаве: он ее двоюродный брат, ему тридцать семь, разведен, у него есть ребенок, две кошки и пассия, с которой все непросто, хотя тут Мария Соаве не особенно в курсе (а если и в курсе, то о чем здесь говорить – ее это не касается, а меня и подавно), работает архитектором и едет на три месяца в Таллин руководить строительством огромного отеля по заказу американской сети.
– Огромного отеля? А зачем вдруг в Таллине огромный отель? – спросила я.
Это моя обычная тактика: если не в курсе, о чем речь, то не спрашиваю прямо, а стараюсь подвести собеседника к рассказу об этом. Об Эстонии я не знаю совсем ничего, так что очень рассчитываю, что ответ Марии Соаве что-то прояснит.
– Ты что, шутишь? В станах Балтии куча туристов!
Окей, значит, Эстония – одна из стран Балтии. Все ясно. Это где такие милые городки с треугольными крышами.
– А, ну да, конечно… Такие красивые места… Все эти милые домики с треугольными крышами…
– О да. Дамиано даже думает перебраться в Эстонию насовсем, он несколько лет летает туда-сюда, у него там уже больше знакомых, чем здесь.
Думает перебраться в Эстонию? Как по мне, перспектива просто зашибись. Я пытаюсь облечь мысли в более пристойные слова.
– Серьезно? Мне казалось, в Эстонии жизнь не то чтобы бьет ключом…
– Ну не знаю, его устраивает. Море, сельский пейзаж и все тому подобное.
– А как он будет видеться
