надеялась на ответ, когда услышала:
— Я не знал, что у меня есть сын.
Он говорил вроде как простые вещи, но тоном, за которым скрывалось больше, чем он показывал. Целая бездна чувств, начиная от сожаления и заканчивая понимаем, что он столько всего упустил. Но тогда я не обращала внимания. В двенадцать лет редко кто ищет второе дно у людей. В двенадцать мир проще и легче… Так было донего.
С появлением Марка в нашем доме моя жизнь разделилась на "до" и "после". И я в этом удостоверилась вечером, когда тот отомстил в самый первый раз.
Уже больше месяца я работала над картиной, которую собиралась подарить отцу, и думала, что вот-вот на днях ее закончу. Но едва вошла в комнату, выделенную мне под мастерскую, ошарашенно ахнула.
— Что за?..
Медленно ступая, словно по битому стеклу, а не паркету, подошла к мольберту, до сих пор не веря своим глазам. Не может быть… Холст сначала намалевали непонятными символами, а затем просто покромсали! Обычный канцелярский нож валялся рядом с местом преступления — на столике с красками.
Пальцем коснулась разорванных разноцветных лоскутов, торчащих со всех сторон…
Зажмурилась до черных звездочек перед глазами, лишь бы сдержать слезы, вызванные безумной обидой, и резко развернулась. Есть лишь один человек, способный на это. Папа ни за что бы не устроил подобное, а Дуся, моя кошка, и подавно.
Я не стала закатывать скандал или угрожать тем, что расскажу все отцу. Нет, я задала лишь один вопрос:
— Почему?
Марк стоял, оперевшись на дверь своей комнаты и смотрел на меня снисходительно, немного насмешливо. Услышав мой вопрос, широко ухмыльнулся:
— Я так и знал, что тебе понравится мой подарок. Что там тебя учила говорить мамочка? — сделал вид, что думает, и затем прогнусавил: — Надо сказать "прости" и быть как можно более милой. Ха-ха-ха.
Поджала губы и, стараясь не расплакаться, произнесла:
— Я понимаю тебя, тоже потеряла маму, но…
Не успела договорить. Лицо братца словно окаменело, а зелёные глаза похолодели — от былой ухмылки не осталось и следа.
— Ты. Ничего. Не. Понимаешь, — прошипел. — Не смей пытаться меня жалеть. И отвали, я на доступном языке объяснил, что не желаю с тобой пересекаться.
Марк смерил меня ледяным взглядом, развернулся и захлопнул за собой дверь, оставив меня, растерянную и обиженную, стоять у порога.
Но не с этого момента началась его ненависть ко мне. Тогда брат меня еще "видел", я не была пустотой для него, потому он зло шутил и устраивал шалости. Ему явно нравилось манипулировать и выводить меня на злость, будто мои негативные эмоции — лучший десерт для него.
Наши отношения всегда походили на хроническую болезнь. С каждым днем они портились, становились хуже, а перед самой точкой перелома началась короткая ремиссия.
В пятнадцать Марк впервые напился. Его дружки притащили его до дома и бросили у крыльца. Я боялась, что они ему что-то так сломали, но нет, кроме царапин и синяков, ничего не обнаружила.
— Марик, миленький, потерпи! — я тащила его наверх одна. К счастью или несчастью сегодня у всех был выходной, и я не могла попросить помощи ни у садовника, ни у водителя с экономикой.
— Куда ты меня… неженка? Ответь, черт подери!
— В постельку. Куда еще-то? — ворчала я в ответ, пыхтя.
Отдыхая каждые пару метров, я все же дотащила Марка до его комнаты. Хуже всего оказалось на лестнице, где брат на несколько минут вырубился и я его едва не уронила, но справилась.
Ему было плохо: тошнило, знобило, поднялась температура. Мне стало так страшно, хотела вызвать скорую, но… Но понимала: отец тогда узнает, и Марку достанется. Папа и так держится из последних сил, а если узнает про эту выходку, то боюсь представить, что случится.
Мне пришлось прятать его от отца и сидеть у его постели всю ночь, не смыкая глаз. Я поила его водой, потратила на него весь активированный уголь из аптечки и безумно обрадовалась, когда его состояние хоть немного улучшилось. Спал он беспокойным сном: просыпался каждые полчаса, в полубреду звал маму, говорил, что любит ее или же наоборот, ругался матом. Убегал от кого-то во сне, плакал и просил остановиться.
— Мамочка, это ты? — хриплым от слез голосом говорил он, ловя мою ладонь и целуя сухими губами. — Мамочка…
Я смотрела на бледное красивое лицо и отчаянно думала, что же могло произойти с подростком, чтобы его… сломить. У Марка не было сил держать свою ледяную маску и плотную оборону из колючих фраз, и я видела его настоящего. Мальчика с кошмарами, со странным шрамом на ребре, который он даже в полубреду пытался скрыть от меня ладонью, и с кучей тараканов в голове.
В тот день я оставила его лишь раз, чтобы приготовить ужин и встретить папу. Конечно, он задал закономерный вопрос:
— Где Марк? Позови его, Поля.
Прикусив губу, замялась и осторожно ответила:
— Он спит.
— В половину восьмого? — не поверил мужчина. — Даже если и спит, то разбуди его. Нам надо поговорить.
Естественно, не пошла будить, села рядом с отцом и мягко спросила:
— Что-то произошло?
— Меня пятый раз за последние две недели вызывают в школу, — устало ответил родитель. — Снова отвратительное поведение, несколько драк и хамское отношение к учителю. Разбуди его, я сказал.
Я вдохнула побольше воздуха и впервый раз солгала отцу:
— Марк сегодня заступился за меня. Я гуляла, ко мне подошел какой-то парень и требовал отдать телефон, а тут брат и… И вот. Марку тоже немного досталось, — вспомнила синяк на скуле. — Он сейчас отдыхает.
На него мои слова произвели впечатление. Марк и встал на мою защиту! Па всполошился, хотел чуть ли не врача вызвать, но я уговорила дать брату поспать и заверила, что все хорошо.
— Ладно, значит, отложим разговор, — заключил Довлатов-старший. — И я рад, что вы с ним нашли общий язык, Поля.
Нервно улыбнулась. Когда Марк спит, то мы действительно находим общий язык. Язык обоюдного молчания.
Впервые мы с братом находились настолько близко столь продолжительное время, при этом не поругавшись. Он, успокоившись, крепко заснул, а я просидела еще немного, глядя на него, но затем и мои глаза закрылись. Совсем не помню, как перебралась в постель Марка, но проснулась я рядом с ним и укрытая одеялом.
Если бы кто-то еще неделю назад сказал, что мы с ним будем спать на одной кровати, я бы ответила, что у шутника больное чувство юмора. Серьёзно. А если бы кто-нибудь сообщил мне, что после
