нас убьет невесть откуда взявшаяся планета. Не нам судить таких людей. Так мне говорил мой сосед сверху.
– Люди боятся, это в их натуре. Они боятся, что потеряют все, на что копили долгие месяцы, боятся потерять любовников и супругов. Они боятся, потому что жадны. Знаешь, сосед, если ты однажды потеряешь десятки тысяч рублей, ради которых трудился, словно лошадь, целый месяц, что ты почувствуешь?
Этот вопрос вызвал у меня нервный смешок.
– Вот именно, сосед. Можно ли обвинять этих людей в жадности и скупости? И да, и нет. Мы ведь не видим закулисья, да? Мы не видим голодающего ребенка, который живет с ним и его женой, которая и забыла, что такое бритва, и как ей брить подмышки. Точно? Но также и не видим мы его корзину в интернет-магазине. Все эти шмотки за тысячи долларов, бриллианты, дорогие пылесосы с хреновой тучей насадок. Не видим, так ведь? Поэтому я предпочитаю оставаться в стороне от людей, зависимых от показателей успешности.
Он сидел передо мной за одним столиком на летней площадке и оценивал взглядом проходящих мимо официанток. Его взгляд был загружен, малость утомлен, но все ж не мертв, как у паренька двумя этажами ниже его. Его кисти выдавали писательский труд – он то и дело потирал и крутил запястья. Знаете, если вы в течении двух недель будете работать в офисе, набирая текст по восемь часов в день, то ваши мизинцы начнут неметь. Затем это онемение перейдет на предплечья. Выход: уволиться. Или хотя бы избавляться от тоннельного синдрома путем разминки кистей и периодической гимнастики.
– Они живут ради еды, – тихо вымолвил писатель. – И, блин, я не могу их осуждать. Человек ведь по природе хищник, ему нужно много еды. И мне, и тебе, мой дорогой друг. Нам эволюция позволила лишь не гнаться за антилопами на своих двух. Теперь мы это делаем на автомобилях. Ленивы и чертовски голодны.
Он подсел ко мне не случайно. Видел меня, когда я выносил мусор на улицу, а когда я подходил к подъезду, то лишь кивнул, чем спровоцировал ответный кивок. Теперь мой сосед сверху сидит передо мной, курит сигарету одну за одной, и то дело вращает между пальцами золотую зажигалку Зиппо. На ней была гравировка, и я не мог толком ее разглядеть. Надпись.
Поймав мой взгляд, сосед усмехнулся.
– Подкури, и будешь прощен. Ты куришь? Да? Ну и плевать. Целыми веками Фрейд и Ницше нам твердили о том, что мы все близимся к смерти, но, чисто теоретически, мы с тобой умираем быстрее. Знаешь, кто умирает быстрее нас? Чертовы лемминги. Эти психи склонны к суициду, представляешь?
Он прервался и отвел взгляд в сторону. Затем продолжил:
– Наверное, жаль, что у людей тоже есть эта черта.
Трахаться и вечно подозревать конец света, вот какая черта присуща людям.
– Сосед, а как ты думаешь, что было бы с матрицей, если бы Нео взял другую таблетку?
Очевидно, все бы осталось на своих местах. Подопечный героя Киану Ривза так и сказал: «Все вернется на свои места. Ты проснешься, и забудешь это, как страшный сон».
– Открою секрет. Машины все равно израсходовали бы себя.
Человек не видит мир таким, каков он есть. Зачастую…
Помните, чему нас учили родители? Я сейчас говорю о самых примитивных навыках. Разговаривать, держать ложку, ходить в туалет, пить, курить. Это все обычно для каждого человека, которого вы встретите на улице. Данные знания считаются для нас чем-то нормальным, обыденным и ничем не отличительным от других людей. А теперь скажите мне, чему нас учат родители или даже хренова жизнь, но что отличает нас друг от друга? Выбор. Правильный, мать его, выбор.
Мать не поддерживала мое стремление стать свободным художником, так как определяющим словом в ее жизни было слово Стабильность. Именно так, с большой буквы. Поставьте себя на место человека, который в начале третьего десятка больше восьмидесяти процентов финансов отдавал на ребенка. Готов биться об заклад, что наименьшее количество людей это не устроит. А что до остальных? Да вы будете трястись над тем, чтобы у вас была уверенность в том, что в заданный день и в заданное время вам на счет капнут долгожданные деньги. И вы ни копейки не потратите на себя, отнюдь. В нашей стране человек в первую очередь вынужден думать об оплате коммуналки да аренды, а никак ни о новых сапожках, ни о пальто, пригревающем задницу во время прогулки по зимнему промозглому поселку.
А что отец? Когда я думаю об этом мужике, вытащившем в свое время жену из состояния обреченности, у меня на лице появляется улыбка благодарности. Да, он ничем не отличается от других сотен мужиков, но есть в нем жилка, за которую если уцепиться, то ты и сделаешь правильный выбор. Этому меня батя и учил. «Сынок, – говорил он, – не бойся ошибаться. Главное иди к тому, к чему у тебя душа лежит». И старик не соврал. Я сделал, как мне кажется, свой выбор. И отец его поддержал.
Мои родители являются частью большого примера для каждого из нас, что как только вы появляетесь на свет, у большинства из вас есть возможность сравнивать. Вам дан шанс биполярного взгляда на ситуации. Такая ситуация заставляет ваши полушария буквально искрить от количества импульсов, по ним скользящим, левое связано с правым, и вы всегда стремитесь к большему. Если, конечно, на вас не забивали, и вы не укорененный интроверт.
Вспоминая о родителях, я часто невольно обращаюсь к своему прошлому. Особенно к школьным годам.
У каждого в классе был человек, становившийся во время классных заварушек козлом отпущения. Когда сквозь тишину должна пробиться шутка, то на этом человеке буквально весь свет клином сходится. Он как утенок в курятнике – обречен быть заклеванным. Именно так и было с вашим покорным слугой. Каков пацан без остроумных шуток и без внезапного эмоционального взрыва в адрес учителей? Хм, наверное, вовсе не пацан. Да что вы знаете об обиде за то, что над вами продолжают смеяться, не смотря ни на пену у рта, ни на слезы, ни на кровь из носа? Наверное, вы знаете все об этом. Я был по обеим сторонам этого фронта. И мне нигде не понравилось.
То ли дело, мой сосед справа. О, да, мне кажется, этот паренек сделал правильный выбор, едва появившись на свет. Внешне он так и представлял из себя оптимистичного, вечно улыбающегося человечка, словно его каждое утро ждала у плиты
