Василию Федотовичу Руденко уже давно на пенсию пора, но выглядит он еще вполне крепким и здоровым, работает электриком в колхозе. Его рабочий день обычно начинается с обхода ферм, мастерских. В одном месте заменит выключатель, в другом — патрон, в третьем — проверит исправность электропроводки. Колхоз растет, все больше появляется новой техники и работы электрику всегда хватает.
Поужинав, Василий Федотович обычно усаживается у окна с газетой. Так было и в этот день. Но только он развернул газету, как у калитки показался почтальон. Покопавшись в сумке, почтальон достал конверт с треугольным штампом — «солдатское».
— Смотрю я, Федотыч, — сказал почтальон, — на письмо и думаю: от кого бы оно могло быть? У тебя, вроде бы, никого в армии нет...
Василий Федотович разволновался: уж не из фронтовиков ли кто вспомнил? Бравые были ребята-разведчики! Но посмотрев на обратный адрес, понял: письмо с границы.
— Садись! Что же стоишь? — спохватился он.
Надел очки, распечатал конверт и принялся читать письмо.
«Уважаемый Василий Федотович, — читал он вслух, — здравствуйте! Примите привет и наилучшие пожелания вашему здоровью от пограничников заставы, где тридцать лет назад вы служили.»
Василий Федотович внимательно прочитал письмо раз, другой, а потом, не утерпев, и в третий раз. Родным и близким стало это письмо.
— Мать, — обратился он к жене, — накрой-ка на стол. Посидим немножко, вспомним старое...
— Так вот слушай... — обратился он к почтальону. — Привелось мне служить на южной границе еще в предвоенные годы.
Василий Федотович поднялся, достал с полки семейный альбом, где-то на середине раскрыл его.
— Вот, смотри!
Перед ними была пожелтевшая фотография. На ней — четыре красноармейца у раскидистого куста.
— Это вот — комсорг заставы Иван Андреев, рядом — повар Алексей Прилипко. Погиб он на фронте. А это — командир отделения Ахмет Хазиев. Ну и я. Службу мы несли исправно. Учились тоже. В ту пору были на заставе бойцы и с четырьмя классами. Это теперь, куда ни глянь, — среднее, а то и высшее образование. Да и оружие сейчас ни в какое сравнение не идет. Помнится такой случай. Нам, красноармейцам, только что прибывшим на границу, хотели показать стрельбу трассирующими пулями. Вывел нас начальник заставы на стрельбище, хватился, а пуль-то и нет. Что делать? Такая нас обида взяла, что передать нельзя. Начальник заставы тоже волнуется. Смотрим, послал кого-то на соседнюю заставу за трассирующими пулями, потом, мол, вернем долг...
Допоздна просидели Василий Федотович и почтальон, вспоминая свою молодость, годы войны...
На следующий день Руденко написал ответ, рассказал о своей службе. Его память сохранила многие подробности из жизни заставы. Не забыл он сообщить и о том, как озеленяли заставу, ухаживали за саженцами. На фоне этих кустов и сфотографировались воины на память. В конверт Василий Федотович вложил фотографию...
Через две недели в дом к Василию Федотовичу опять явился почтальон.
— Федотыч, теперь тебе посылка...
Руденко осторожно вскрыл фанерный ящичек — в нем лежала зеленая фуражка. Он бережно вытащил ее и подошел к зеркалу, примерил и долго любовался необычным подарком.
И вот на заставе читают письмо Василия Федотовича: «...Ваш подарок для меня был настоящим праздником. В гости пришли колхозники. Вспоминали границу, фронт и, конечно, вас, мои молодые друзья. Желаю вам успехов в вашей почетной службе. Всегда ваш В. Ф. Руденко, бывший пограничник».
Фотоальбом «История заставы» пополнился еще одним снимком, на котором Василий Федотович сфотографирован в фуражке пограничника.
О чем шумит река
— Вот и граница! — сказал начальник заставы. — Край земли советской.
Мы стоим на каменистом берегу маленькой речушки, по которой проходит государственный рубеж. И несмотря на ее скромные габариты, тебя охватывает тревожно-торжественное чувство близости границы. Река разделяет не только два противоположных берега...
Мне показали добротный, высокий дом, единственный в селении, который принадлежит баю. Посевы, отары овец, косяки коней — все принадлежит одному человеку. Для пограничников, которые ныне несут службу, начиная от начальника заставы и кончая самым молодым воином, эта жизнь была знакома раньше разве только по книжкам да кинофильмам. А вот теперь здесь, на границе, они, что называется, с глазу на глаз познакомились со всем, что для нас уже является далеким прошлым. Поэтому не удивительно, что, когда мы беседовали с пограничниками, один из них — ефрейтор Володя Майсюк, человек жизнерадостный и общительный, — прямо сказал:
— Граница — это хорошая школа жизни для молодежи. Мне вот часто приходится бывать в наряде по охране границы и видеть, что делается на той стороне. Трудно живут люди. Бедно живут. Очень бедно... Стоял я однажды на вышке и знаете о чем думал? Вот взять бы кого-нибудь из них и повозить по нашим селам и городам, показать бы, как у нас живут люди, а потом привезти обратно. Наверно, посчитал бы, что все это был хороший сон.
О многом еще подумалось мне на берегу этой маленькой пограничной речушки.
А речушка оказалась не такой уж спокойной и безобидной. Об этом мне рассказал начальник заставы, здесь же на берегу, когда мы осматривали дамбу, возведенную руками пограничников.
Ливень прошел где-то стороной, в горах. Оттуда доносились раскаты грома, а над зубчатой стеной гор, в небе, ломались острые мечи молний.
Пограничники, зная повадки своенравной реки, спешили перекрыть камнями низинку, чтобы отвести большую воду, которая вот-вот нагрянет с гор по ущельям на контрольно-следовую полосу и колхозные поля. На грузовой машине беспрерывно подвозили камни. Дамба заметно росла.
А вода все-таки вышла из берегов и устремилась в старую промоину. Четыре пограничника и офицер оказались на небольшом островке, отрезанном от суши. Положение становилось все опаснее.
К месту происшествия прибыло подкрепление с заставы и колхозники. Вода все прибывала. С каждой минутой она могла затопить островок, на котором были люди.
Бригадир Султанов кинулся к своему мотоциклу.
— Я сейчас, подождите.
Вскоре он вернулся с длинной веревкой в руке. Веревку привязали к столбу и бросили на островок. Там ее ловко поймал рядовой Молдованов, крепкий, широкоплечий парень.
— Разрешите, товарищ капитан, попробовать?
Он привязал одного пограничника за пояс, сам взялся за веревку, и они вместе вошли в воду. Их сразу же подхватило стремительное течение и тотчас прибило к месту, где их ожидали добрые руки друзей...
Но Молдованов снова шагнул в воду. Еще трижды добирался он до островка, вызволяя товарищей.
На заставе никто не спал. Ждали возвращения. И пограничники вернулись:
