class="p1">— Ты ведь не любишь балет.
— Не люблю, но посчитал нужным прийти. Цветы, — отдаёт мне шикарный букет.
— Спасибо, Амиран. Они… чудесные, — вдыхаю аромат алых роз, чьи бутоны тесно прижимаются друг к другу.
— Думаю, что заслужил твой поцелуй.
Смущённо улыбнувшись, касаюсь губами его щеки.
— Это всё?
— Это всё, — прижимаю к груди цветы, увеличивая между нами расстояние.
— Настя-Настя… — склоняет голову чуть влево, берёт меня за руку и сжимает своей большой горячей ладонью маленькую мою. — Скоро ты станешь моей женой. Не забывай об этом.
Он смотрит так, что сомнений не остаётся: это непременно случится. Выбора у меня нет. Да я и не против этой свадьбы, если уж откровенно.
— Не дави на мою девочку, Амир. Не забывай, ей всего восемнадцать.
Мама, как всегда, появляется в самый нужный момент.
— Какая ты… Выглядишь великолепно! — искренне восхищаюсь, глядя на родительницу, облачённую в длинное чёрное платье, украшенное переливающимися на свету камнями.
— Моя радость, сегодня все комплименты только тебе, — подходит ближе и целует меня. — Ты выступила превосходно.
— Папа звонил.
— Совесть проснулась? Это радует.
— Мам… Ты же знаешь, он уехал по работе, — по привычке оправдываю его отсутствие.
— Иногда полезно выключать режим губернатора и включать режим заботливого отца, — ворчит родительница.
— Отвезти вас домой? — вмешивается в нашу беседу Амиран, вскидывая руку с часами.
Своё время он очень ценит. Наверняка, уже куда-то опаздывает.
— Отвези, будь любезен, — принимает его предложение мама.
— Я не поеду. Меня пригласили на фуршет, немного задержусь.
— Разумеется, дочка.
— Завтра вечером повезу Настю в ресторан, — сообщает ей Амиран. — Будь готова в семь, — а эти слова адресованы уже мне.
— Хорошо. Ещё раз спасибо за цветы.
— Алиса, жду вас снаружи, — кивнув, задерживает на мне взгляд и уходит.
— Правильно делаешь, что держишь дистанцию, — мама следит за тем, как удаляется его внушительная фигура. — Такого мужчину сложно заинтересовать в принципе. А уж удержать этот его интерес тем более. Но у моей девочки получается, — улыбается ещё шире и спешит меня обнять.
— Иногда он меня пугает.
— Я понимаю, о чём ты говоришь. Этот его напор… Аж дышать нечем, — обмахивается веером и хлопает ресницами.
Хихикаем как две дурочки.
— Он такой взрослый, мама.
— Да брось, Насть, всего десять лет разницы. Вы — не пара, а загляденье! Прелестная лань и хищник.
— Что за сравнение!
— А что? Видела, как он на тебя смотрит? Так и сожрал бы!
— Ладно, я пойду, пока тебя не понесло дальше…
Наперёд знаю, чем грозит.
— Признай, что ждёшь этого не меньше, чем я! — заявляет провокационно.
— Перестань, пожалуйста! — возмущённо прошу, уже будучи на сцене.
— Тебе понравится. Опытный мужчина — настоящий подарок для женщины.
— Ничего не слышу, такое эхо! — тараторю, ощущая как скулы заливаются румянцем.
Умеет мама вогнать в краску…
***
Моё появление на фуршете вызывает всеобщее недовольство. Натянутые улыбки, дежурные фразы, завистливые взгляды. Сказать, что в театре меня недолюбливают, это всё равно, что ничего не сказать…
И нет, не всегда так было. В прошлом году, например, когда я танцевала в составе кордебалета, отношения с коллективом складывались неплохо. Я бы даже вполне могла назвать их дружескими.
— Анастасия, буду рад знакомству. Михаил Томак, — представляется седовласый мужчина, перехвативший меня буквально у дверей.
Я как раз собиралась уйти, дабы не портить своим присутствием людям праздник. Итак продержалась почти час. Это ли не подвиг?
Михаил Томак.
Погодите, Томак? Тот самый? Ничего себе!
— Здравствуйте, — только и могу произнести.
— Весь спектакль смотрел исключительно на вас, — наклоняется и галантно целует мою руку.
— Приятно это слышать.
Получить подобную похвалу от столь известного в наших кругах человека — поистине дорогого стоит.
— Вы — настоящее украшение этого провинциального театра. Юны, но при этом невероятно талантливы.
— Благодарю вас.
— Настя, я не стану вас долго задерживать, вижу, вы торопитесь…
О да. Всё, о чём мечтаю, — тёплая ванна с пеной и мягкая постель. Большего ничего не надо.
— Хочу предложить вам сотрудничество.
— У меня контракт.
— Не спешите с отказом, — протягивает мне визитку. — Москва могла бы дать вам гораздо больше, чем это… место, — тщательно подбирает слова.
Молча зажимаю пальцами маленькую пластиковую карточку.
— Позвоните, когда будете готовы к разговору, — кивает и исчезает так же быстро, как появился.
Так странно… Будто и не было этого эпизода. Да вот только визитка, на которую я в растерянности смотрю, даёт понять, что всё случилось на самом деле.
Меня пригласили в Большой.
Разве такое возможно?
Поднимаю голову и натыкаюсь на пристальный взгляд директора нашего театра.
Судя по выражению лица, он внимательно наблюдал за тем, что происходило, и теперь я не могу отделаться от ощущения того, что повела себя словно чёртова предательница.
Взмахнув на прощание рукой, ухожу.
Щёки безбожно горят всё то время, пока нахожусь в стенах Улановского. Уверена, мой диалог с Томаком непременно станет новым поводом для сплетен. Как же иначе…
— До свидания, Анастасия Эдуардовна, — прощается со мной охрана.
— До свидания, — минуя турникет, выхожу на улицу, где меня встречает прохладой тихий, летний вечер.
Как хорошо…
Стуча каблучками, направляюсь к пустынной тенистой аллее. Тогда-то и вспоминаю, что не позвонила нашему водителю.
Вот ведь растяпа!
Перекладываю увесистый букет жениха из одной руки в другую, достаю из сумочки смартфон. Уже намереваюсь набрать Семёна, однако в эту же секунду кто-то хватает меня сзади.
— Отпустите! Что происходит? Помогите! — пытаюсь закричать, но мне тут же бесцеремонно затыкают рот.
В неравной борьбе роняю цветы на землю. Выскальзывает из пальцев, к сожалению, и телефон.
— Ммм!
В панике брыкаюсь, пока неизвестный тащит меня к машине, припаркованной у тротуара неподалёку. Там нас поджидает второй человек. На нём тёмная одежда, маска. И едва я подмечаю эту деталь, моё сердце, гулко стукнувшись о грудную клетку, пропускает удар.
— Нет-нет-нет! — мычу, упираюсь руками, машу ногами. Теряю туфлю.
Сопротивляюсь, но всё равно оказываюсь в салоне чёрного авто. Внезапно перестаю видеть и теряюсь в пространстве.
Предпринимаю попытку наощупь выбраться через другую дверь, но ничего не получается.
Кричу от безысходности.
— Заткни её. Там прохожие в конце улицы. По ходу срисовали нас.
— Тихо ты, резвая, успокойся! — мои движения опять ограничивают. — Иначе получишь пулю, прямо сюда.
Замираю, ощущая нечто, давящее на рёбра. Нечто, очень похожее на пистолет…
В горле мгновенно пересыхает.
Кровь набатом стучит в висках.
Мамочки!
Сглатываю.
— Ну вот и молодец, — раздаётся над ухом. — А теперь, подыши-ка…
Носа касается тряпка. Она пахнет каким-то медицинским лекарством и заставляет глаза слезиться.
Сильные мужские руки стискивают меня мёртвой хваткой. Не позволяют вырваться..
Отчаяние бьётся внутри истерикой.
Обуреваемая страхом, завладевшим каждой клеточкой моего организма,
