никакого дымного следа от болида, как в Челябинске.
— Хорошо! — хлопнул в ладоши Глеб. — Тогда пошли и найдем этот твой осколок!
— Пошли. Только не факт, что найдем…
— Найдем! — уверенно сказал Глеб и потопал по дороге.
Мы примерно рассчитали расстояние, там должны остаться следы торможения на асфальте. Ага, вот оно. Стали рыскать по обочине и траве. И, надо сказать, нашли довольно быстро — эту канаву мы увидели одновременно. Толкаясь, подбежали к месту падения космического пришельца — условно осколка метеорита — и, когда увидели то, что лежало на дне небольшого рва, оба открыли рты. Взору нашему предстало нечто, совершенно не похожее на камень.
— А ты уверен, что это именно то, что мы ищем? — спросил Глеб, не отрывая взгляда от предмета.
— Похоже, что да, — ответил я. — Это, как минимум, объясняет дырку в твоей машине.
— Черт, — тихо сказал Глеб. — Но это же не камень.
Перед нами на дне канавы лежал ровный, блестящий, будто стеклянный, с переливающимися внутри темно-синими волнами с завитушками, шарик. В какие-то моменты он становился однотонно-блестящим, металлическим. Но потом будто включался и снова играл сине-зелеными красками, подсвечивая дно ямы мертвенно-синим сиянием.
— То есть, — сказал я, — ты хочешь сказать, что это не метеорит?
— А ты что, не видишь? Это скорее что-то, созданное человеком.
— Или не человеком? — осторожно предположил я. — Ведь он прилетел из космоса, а рядом не было ни одного самолета. — И в этот момент я немного испугался собственного предположения, так легкомысленно озвученного.
— Или это осколок какого-нибудь спутника, какой-то ступени корабля? — попытался найти Глеб более реалистичное объяснение.
— Но ведь тогда это было бы каким-то металлическим куском, бесформенным.
— Ну, — сказал Глеб, — он пока летел, округлился, пролетая через атмосферу.
— Я что-то не припомню, чтобы в жилой местности падали осколки кораблей. Их запускают как раз с таким расчетом, чтобы обломки и все эти ступени падали где-то в степях, лесах или в море.
Глеб развел руками, мол, а что же еще? Тут я не выдержал, хлопнул его по плечу:
— Ты же прекрасно видишь, что он не похож на обломок! Он круглый, стеклянный и… какой-то живой!
Мы сидим еще несколько секунд или минут, загипнотизированные игрой цвета шарика. Потом я, не отрывая взгляда, нашарил рукой веточку и потыкал в этот шар. Посмотрел на кончик.
— Камень… э, шар, — сказал я, — твердый и не горячий.
Словно под гипнозом моя рука протянулась к шарику. Глеб тут же меня одернул:
— Стой! — вскочил на ноги. — Я сбегаю за перчатками в машину, а то… мало ли что!
Пока он бегал, я большим усилием воли давил желание взять это нечто голыми руками. И в последний миг, когда моя воля почти иссякла, подбежал Глеб. Присел рядом, протянул руку в перчатке и двумя пальцами поднял шарик.
— Он и правда совсем не горячий! — сказал Глеб. — Даже наоборот.
— Наоборот — это что, холодный?
— И очень тяжелый, будто чугунный.
Мне тоже захотелось подержать его в руках.
— Дай мне одну перчатку, — сказал я.
Он протянул мне свободную руку, я стал стягивать перчатку. В этот момент по трассе проезжала какая-то машина, я на долю секунды отвлекся, повернув голову, и в этот момент все вокруг вспыхнуло.
Вспышка была настолько яркая, что кусты, стоящие за десять метров от нас, отбросили на секунду черные густые тени.
— Черт! — кричит Глеб, рефлекторно откидывает шарик, валится назад, закрывая глаза руками. — Как больно! Черт!
— Что случилось? — спрашиваю я, тряся его за плечо. — Что ты сделал?
— Да ничего я не делал! Он просто взорвался! Блин, глаза сейчас лопнут! Я ничего не вижу!
Я вскочил на ноги.
— Сейчас, я принесу воды! Лежи, не дергайся!
Я побежал к машине, слыша затихающие стоны и ругань Глеба за спиной. Вырвал из подстаканника бутылку минералки и, взрыхляя гравий, помчался обратно.
— Вот! Держи! — крикнул я, падая рядом с Глебом. — Промой глаза! Ну!
Но Глеб молчал и не двигался.
Я потряс его за плечо.
— Глеб! Глеб, твою мать!
Он лежал как набитая песком огромная кукла, болтался от моих дерганий, но никак не реагировал. Даже странно видеть подкачанного мускулистого здоровяка в таком разваленном состоянии. Я повернул его лицом к себе, глаза были закрыты, но веки покраснели и вспухли.
Потрогал пульс на шее — артерия мощно и ритмично толкала кровь. Значит, живой. Только потерял сознание. Только этого не хватало.
В лесу тихо и осторожно прокричала птица, за ней другая, через минуту лес наполнился привычной птичьей болтовней. Все встало на свои места. Кроме Глеба. Он продолжал лежать в позе зародыша и мерно дышать, словно заснул.
До машины я его не дотащу, да и стоит ли? Мало ли что с ним. Надо вызывать скорую.
Я вскочил на ноги, нашарил в кармане телефон, набрал 103, на пятый гудок сонный хрипловатый голос пробурчал:
— Скорая, слушаю.
— Срочно! — прокричал я в трубку. — Человеку плохо!
— Не кричите Вы так! Что за человек? Фамилия, адрес, кто звонит?
— Человек, э-э, мой друг, Глеб Громов, мы в, э-э, аварию попали на въезде в город со стороны Перми! Быстрее!
— Что с ним? — спокойно продолжал хрипловатый женский голос.
— Сознание потерял! Скорее!
— Травмы какие-то есть?
— Нет!
— Кровотечения нет?
— Нет, господи! Не знаю! Ну снаружи не видно ничего такого…
— Хорошо. Ваша фамилия?
— Да, Черт! — выругался я.
— Я не поняла, повторите фамилию…
— Я — Краснов Никита Александрович! Записали?
— Да… секундочку…Алексеевич?
— Александрович! Черт! Человеку плохо!
— Так, записала. Адрес повторите.
— О, боже мой! Да нет тут адреса! Въезд в город, знак тут с большими бетонными буквами «Угорск». Поворот еще на Уральский! Мы рядом с ним!
— Хорошо, я поняла. Значит… улица Карла Либкнехта. Не волнуйтесь, машина уже выехала. Ждите.
— Ну, спасибо! Наконец-то!
В трубке пошли гудки. Я кинул телефон в карман, склонился к Глебу. Он лежал все в той же позе эмбриона на боку, подтянув колени к животу, легко посапывая, словно спал. Я потряс его за плечо — ноль эмоций. Вырубило конкретно. Я снова поднялся, всмотрелся вниз вдоль пустой улицы. Больница в другом конце города, за прудом, справа от проспекта, сколько они будут оттуда ехать? По пустым улицам ну минут десять-пятнадцать, наверное. Хорошо. Что еще нужно сделать? Я лихорадочно вспоминал приемы первой помощи, в том числе при потере сознания. Да, нужно, чтобы человек лежал на боку, чтобы рвотные массы не попали в дыхательные пути — вспомнил что-то я. Ну, нормально, он и так лежит на боку. Что еще? Да хрен его знает! Когда с этим сталкиваешься сам — никогда
