что-то, что было в том человеке… оно словно преследует меня – иногда мне кажется, что я вижу это нечто в каком-то постороннем встречном мужчине, и мной овладевает что-то похоже на панику. Мне кажется, что если бы я знала, что именно это было, то, наверное, перестала бы бояться. Мы же боимся, по сути, неизвестного?
Через неделю, сидя в удобном кресле напротив психолога, Вероника спокойно внимала весьма простой, но эффектной установке «отключить любые ощущения физического дискомфорта в теле, игнорировать чувствительность в отношении касания любого характера любым объектом или предметом, сосредоточиться только на том, что воспринимает зрение, прямое и боковое, и слух…»
Сеанс гипноза прошёл замечательно. И в реальность она вернулась в отличном настроении. В окно откуда-то сбоку заглядывало послеобеденное сибирское солнышко. Зоя Михайловна сдержанно улыбалась.
– Как ты себя чувствуешь?
– О-о, чудесно! Будто выспалась, наконец-то!
– Вот и здорово!
– А как наше… наша цель? Выяснили?
– Думаю, да.
Вероника выжидающе смотрела на неё.
– Ты когда мимо церквей ходишь, что испытываешь?
Девушка вдруг напряглась. Ведь действительно, в последнее время при виде православных крестов она ощущала некоторый дискомфорт. Но не придавала этому особого внимания – в последнее время и более прозаичные вещи вызывали в ней тревогу. Сейчас она восприняла это наблюдение несколько иначе, словно у неё уже имелась в подсознании какая-то определенность в оценке этого образа. Она высказала свои мысли вслух.
– Ты видела татуировку церковных крестов на груди своего насильника. Три креста по центру. Видимо поэтому у тебя присутствовал нервный дискомфорт при виде реальных крестов на куполах церквей. Но мы проработали с тобой эту тему, и я уверена, что впредь подобное беспокойство не будет повторяться.
– Спасибо. Это… это всё?
– Ты упоминала, что тебя иногда вводят в панику прямые взгляды некоторых мужчин?
Вероника кивнула.
– Ты уже была, я полагаю, практически в бессознательном состоянии, когда этот человек натягивал свои штаны – он повернулся к тебе спиной и нагнулся, до своих щиколоток… Ты увидела лицо и губы «бантиком». На том месте, где должны были быть его ягодицы.
– Это была галлюцинация? – удивилась девушка.
– Отнюдь. На самом деле, это изображение тебя даже развеселило, так сказать, принимая во внимание твоё состояние в тот момент… но пять минут назад ты действительно улыбалась, описывая… Это тоже татуировка, только уже на его ягодицах. Если я правильно помню из курса судебной психиатрии, она ничего хорошего для своего обладателя не означает: это свидетельство о принадлежности к самой низшей касте в уголовной иерархии, типа…
– Я поняла, что это означает, – коротко резюмировала Вероника. – А про купола?
– Кресты обозначают то ли тюремный срок, то ли количество сроков уголовника, проведенных в тюрьме.
– В общем, «крестил» меня опущенный на зоне зэк, – не удержалась от горькой усмешки девушка, – та ещё Ассоль..!
* * *
Тот август в Петербурге не радовал солнечными откровениями, но они всё-таки были. Прихотливость погоды, впрочем, никак не отражалась на душевном равновесии самих петербуржцев – ведь таково нормальное состояние их мира.
Вернувшись от родственников, Вероника увлеклась психологией и подолгу проводила время в сети, изучая предмет. Несколько раз в неделю она облачалась в бесформенную толстовку с широким капюшоном, такого же формата просторные джинсы, и, спрятав светлые густые волосы под серой невзрачной бейсболкой, появлялась в том самом парке из её далёкой прежней жизни. Она вставала, прислонившись к дереву, и молчаливо наблюдала за царившей вокруг суетой, пытаясь выхватить где-нибудь за таким же деревом, в тени, худощавую сгорбленную фигуру с жадными бегающими глазами, жидкими русыми волосёнками, выжидающую очередную для себя молоденькую «чику».
Он придёт, непременно когда-нибудь придёт…
Однажды её посетила простая, а потому, как оказалось, гениальная идея. Найдя в интернете адрес местной полиции, она, накинув свой «сторожевой» прикид, заявилась прямо к дежурному:
– Здравствуйте, подскажите, что делать в случаях, если за тобой следит педофил?
Сидевший за стеклом офицер выпятил нижнюю губу и поставленным голосом спросил:
– Тебе сколько лет?
– Пятнадцать.
– И что, прямо следит за тобой? Ты его разглядела?
– Немного разглядела. Я собачку выгуливаю утром и вечером, возле парка, так вот: он встаёт за деревом и подглядывает.
Дежурный обратился к кому-то в глубине помещения:
– Егор, слышишь? Опять по парку… У тебя талмуд здесь? А, вижу, вот он, – затем к Веронике: – Зайди сюда, я покажу тебе фотки – сможешь узнать этого пида… педофила?
Он нажал на какую-то кнопочку, и дверь в «дежурку» сбоку приоткрылась, Вероника прошла через пропускную «вертушку» внутрь.
– Вот, присядь тут, полистай, посмотри, только внимательно, и если узнаешь кого-то – скажи. И вспомни точно – когда, где и в какое время его видела.
Вероника кивнула, присела на жёсткую деревянную скамью со спинкой и открыла затёртый на углах альбомчик. Изнутри на неё глянули люди. Разные люди с разными глазами, формой губ, глаз, носа… Она медленно переворачивала пластиковые страницы, словно вчитываясь в каждое лицо, ожидая увидеть того, кого искала.
Он оказался на восьмом развороте.
Конечно, она не могла знать эти впалые глазницы, затравленный исподлобья взгляд, жидкие брови и волосы – в привычном понимании глагола «узнавать», потому что она никогда его толком-то и не видела, но в толковании «интуитивно знать наверняка, что это он» – ответ положительный. Украдкой кинув взгляд на милиционеров, один из которых отвечал что-то кому-то по телефону, а другой был занят с какими-то документами, Вероника потихоньку вынула из пластикового кармашка снимок и посмотрела на его обратную сторону.
Там стояли только цифры с ничего не значащими для неё буквами. В общем-то, было бы верхом самонадеянности полагать, что на обороте для неё напишут его фамилию и адрес проживания с кодом домофона – и то удача, что гад действительно где-то тут обитает, и про него знают в органах. Только ей-то этого было недостаточно.
Но это был он.
Решение пришло в голову мгновенно.
Она вложила снимок обратно на место, затем приложила обе руки к губам и легонько ахнула:
– Ой, смотрите, а чего это тут наш дядя Паша делает?
Тот, что сидел над документами, поднял на неё глаза:
– Какой дядя Паша?
– Да вот, дядя Паша. Вроде бы. Живет в доме по соседству. Только он с бородкой такой…
Полицейский подошёл, вынул фото, посмотрел на шифр. Сверил его с какими-то своими записями и ответил:
– Это не дядя Паша.
– Да точно вам говорю, товарищ офицер, это дядя Паша, он в университете лекции читает.
– Девочка, ты ошибаешься. Это не дядя Паша.
Вероника не сдавалась:
– Неужели так загримировался? Он что, тоже…? – она в мнимом ужасе
