Нгурундери[1]убил вомбата.[2]Пролитая кровь приняла форму человека, который напал на Нгурундери с его же собственным копьём. Но Нгурундери убил Злого Человека и оставил его тело лежать там, где оно упало.
Размышляя о достигнутом, Нгурундери вскоре понял, что он не достиг ничего. Деревья и дюны не изменились. Куда бы он ни пошёл, он не мог уйти от того тела. Оно поглощало любое живое существо, приближавшееся к нему. Он понял, что, пока он не уничтожит тело Злого Человека, оно будет угрожать всему живому…
Глава 1
Обе собаки, Бит и Гарри, жили в маленькой конуре. Конура состояла из четырёх деревянных поленьев, серых и высохших, обтянутых проволочной сеткой. На сетке крепились несколько мятых кусков зелёного брезента. Крыша была жестяная.
Бит был стар и еле передвигал негнущиеся ноги. Двенадцать лет он, верно, прослужил на цепи. А Гарри был молод. Гарри часто играл с Натаном, когда Бит дремал под перечным деревом, вяло подёргивая ушами, чтобы отогнать мух. Гарри был настоящим благословением. Натан не отходил он него ни на шаг. Кузены Натана были далеко, а Грейс не взяла его трёхколёсный велосипед и футбольный мяч. Она почти ничего не взяла с собой — только сумку с одеждой. У неё не было времени на сборы. Она оставила даже щётку для волос.
Теперь Натан играл с Гарри. Ещё он копал чайной ложкой ямки в красной земле Торндейла и строил себе домик из мусора, разбросанного по двору: старого столика для швейной машинки, погнутого колеса от велосипеда, красно-коричневой жести, длинного пластмассового шланга и листа ржавого железа. У Сайрина в саду не было ничего, кроме поломанных деталей машин и пластиковых упаковок, разбросанных повсюду, словно звериный помёт. Солончаки образовывали небольшие горки, и, разумеется, в саду росло перечное дерево. С одной из веток свисала драная чёрная покрышка и медленно поворачивалась от каждого движения воздуха.
Сайрин пообещал сделать из неё качели, как только найдёт верёвку подходящей длины.
Иногда Грейс брала Натана на прогулку, и Гарри шёл вместе с ними. Они направлялись к развалившемуся каркасу грузовика «холден», стоявшему сразу за воротами, и Грейс стучала палкой по колёсам, чтобы прогнать змей, которые могли прятаться внутри. Потом Натан изображал, будто он ведёт машину. Или они спускались к ручью, в котором никогда не было воды, чтобы посмотреть на эму. Или перелезали через ворота и пробирались сквозь опалённые солнцем зеленовато-серые кустарники к невысокой гряде рядом с Торндейлом. Там была глубокая яма. Сайрин ничего не знал о ней. Она существовала уже давно и не была ни колодцем, ни шахтой. Но её определённо кто-то выкопал, говорил он.
— Может быть, чтобы охлаждать там пиво.
— Ты думаешь? — Грейс никогда не понимала, шутит Сайрин или нет.
— Нет, — ответил старик. — Слишком долго идти.
— Я думаю, что это нора вомбата, — сказал Натан.
Сайрин усмехнулся.
— Я же вомбат, правда, мам? — не отставал Натан.
— Да. — Грейс не хотела говорить об этом. — Лучше ешь свой обед, Натан.
— Мама тоже вомбат. Это наш тотем.
— Дядя Фрэнк часто говорит ему об этом, — объяснила Грейс. — Сказки о Палате и тому подобное.
Сайрин ничего не сказал. Неважно, что он думал о свадьбе своей сестры Глэдис с дедушкой Грейс — а их матерью была аборигенка племени нумарбор, — своё мнение он держал при себе уже пятьдесят лет. Грейс чувствовала, что он изображал полное равнодушие, если ему что-то не нравилось или если он чего-то не понимал.
— Здесь нет никаких вомбатов, сынок, — заметил он. — Слишком сухо. Здесь можно встретить только эму, змей и кенгуру.
— И ящериц, — сказал Натан.
— Верно.
— И мух, — добавила Грейс. В доме Сайрина было некуда деваться от мух. Дом был слишком стар — настоящая развалюха, построенная из фиброволокна, гальванизированного железа и спрессованной жести. У входа стоял фургон. Веранда имела двенадцать дверей, и все из разного стекла. Занавески были в дырах. В окне ванной комнаты стекла не было вообще.
И конечно, туда заходили собаки. Мухи любят собак.
— Мы сегодня видели какашки кенгуру, — сказал Натан. — Правда, мам?
— Правда.
— Их же оставили кенгуру, да?
— Может быть. — Грейс не была уверена в том, кому принадлежал увиденный ими помёт — кенгуру, козам, кроликам или овцам. Старый Наджет мог бы сказать точно, но Наджет умер. Его жена Глэдис тоже умерла. Только Сайрин остался из того поколения.
Много лет Грейс почти ничего не знала о нём. Её мать посылала ему открытки на Рождество и поддерживала с ним связь через Глэдис. Они несколько раз навещали его, когда Грейс была ребёнком. Но это знакомство было таким же дальним, как и сам Торндейл. Долгое время Сайрин был для Грейс лишь немногим больше, чем просто фотография в одном из ящиков стола.
Слава богу, подумала она. Слава богу, иначе сейчас у неё были бы большие неприятности.
— Можно Гарри поспать в нашей комнате? — чуть позже спросил Натан, когда Грейс вытирала посуду. Тьма наступала со всех сторон, проникая через окна и прячась в углах. Только по вечерам Грейс жалела о том, что решила приехать в Торндейл. Полная отрезанность от мира беспокоила её. Она часто всматривалась в пустоту, окружавшую маленький дом, пытаясь уловить в отдалении отблеск жёлтого света. Она напрягала слух, стараясь услышать шум мотора грузовика на шоссе.
— Спроси у Сайрина, — ответила она.
— Я спросил.
— Что он сказал?
— Он сказал, спроси маму. Можно, мам?
Грейс помедлила. От Гарри не особенно хорошо пахло. Его нельзя было назвать чистой собакой. Но, по крайней мере, он был большой собакой с большими зубами.
— Хорошо, — сказала она.
— Ура!
— Но он не будет спать в постели. Он останется на полу.
