– Трусиха трехцветная, – услышала презрительный фырк, дернулась, скрипнула зубами и… вернулась.
Спокойно, Котя, – я гордо расправила плечи. – Это мы уже проходили.
За пестрые крылья меня пытались прессовать раньше, только номер не прошёл. Перебить радость того, что у меня вообще есть крылья, да к тому же я ещё и жива, – три года назад не смог ни один кривой взгляд.
Три года назад. Когда я умерла. Ну… наверно.
Мне было почти шестнадцать. Такой же сентябрьский день. Последним уроком была мировая литература, и я как раз взахлёб рассказывала о прочитанном за лето Пратчетте.
– …“В древности люди обожествляли котиков и поклонялись им. Котики все еще это помнят”, – вольно цитировала я полюбившийся момент, когда дверь распахнулась, и классная провела к нам новенького.
“Знакомьтесь, Тим Жнец”.
“Жнец. Мрачный. Приятно познакомиться, Смерть”*, – ляпнула я по горячим следам.
Друзья услышали, пошли смешки, ну а Жнец обернулся ко мне и холодно пообещал: «Я убью тебя, рыжая». – И было в его черных глазах что-то такое, отчего мороз побежал по коже.
После урока, не задерживаясь, я рванула домой, в ушах всё ещё звучали слова Жнеца. А когда, услышав шаги, я обернулась, то увидела его – парня с ангельским ликом и глазами Смерти. Он спешил за мной следом и улыбался. Жуткой издевательской улыбкой.
И я побежала.
А потом случился… люк.
Старинный, кованый. Тяжелый. Он провернулся под моей ногой, боль оглушила до того, как я встретилась с мостовой. А дальше я очнулась… здесь. Здесь у меня были крылья, и не было Мрачного Жнеца.
Я покосилась на соседа – похож и непохож. Не обращая на меня внимания, он слушал преподавателя, тот рассказывал о влиянии механической дойки на количество и качество молока.
Тут Жнец издевательски усмехнулся, поднимая бровь, и я почувствовала, что краснею. Хотя чего мне стесняться, собственно? Сельское хозяйство – вещь крайне важная! Как минимум потому, что все люди едят! Хотя, конечно, и то, что из-за прорывов Хаоса мы уже два года сидим запертые в Пелагусе, повлияло на наш выбор профессии. Да не было у нас выбора, на самом деле! И вообще, он сам здесь учится теперь!
Тут Фей резко повернул голову, встретившись со мной взглядом.
– Любишь молоко, рыжая? То есть... – он снова ухмыльнулся, – трехцветная.
– Обожаю, – буркнула я, отводя глаза. – Вообще-то этот окрас называется “калико”.
– Отлично! Так и буду тебя звать, – кивнул он с насмешкой.
Тут прозвенел звонок с урока, я схватила тетрадь, учебник, ручку и, швырнув их в рюкзак, процедила:
– А тебя буду звать… Стрекозел! Феерический.
Воздух между нами задрожал.
Глаза Жнеца стали черными, на на дне их мелькнули синие огоньки, прямо как три года назад. Бледные от ярости губы едва шевельнулись, но я и без звука прочитала по ним: “Я убью тебя, рыжая”. Задохнувшись от ужаса и бросив рюкзак Митре, я быстрым шагом пошла прочь из аудитории.
– Э, Коть, ты куда?! – крикнул друг.
– Еще и Коть? И сколько же у этой кошки жизней? – ударил в спину злой смех.
Оказавшись за дверью и больше не в силах бороться с охватившей меня паникой, я пустилась бежать.
По пути столкнулась с кем-то и, коротко извинившись, побежала дальше. Запоздало, по белому мундиру, я догадалась, что это был командор стражей хаоса, и в ином случае наверняка обмерла и облилась бы холодным потом. С того первого занятия по обороне от Хаоса, стоило издали завидеть его или услышать негромкий голос, и сердце пускалось вскачь, а я спешила скрыться с дороги. Это удавалось легко, красавчика-командора обычно окружали студентки, как пестрые рыбки коралловый риф.
В ином случае, да. Но не сейчас, когда за спиной моей был кошмар пострашнее.
Коридор, ступени, ворота, улица. Я удирала, не помня себя, задрав длинную юбку, временами ловя потоки воздуха крыльями и планируя над землей. Сердце стучало, руки дрожали. За спиной чудился грохот шагов.
Мне бы успокоиться, отдышаться где-нибудь в тенистом уголке и всё обдумать. Но успокоиться не получалось.
В голове стучало: «Какого Хаоса? Откуда опять Жнец? Как он меня нашел?!»
– Стой! – услышала я злой окрик, но лишь побежала быстрее.
С каждым шагом всё отчетливей ощущала, что история повторяется, и апогеем этого дежавю стал – люк.
Он снова появился посреди дороги, как и три года назад, и прямо-таки бросился мне под ноги! Крышка провернулась, больно ударив чуть ниже колена, и высекая из глаз искры. Вперёд, в их россыпи, метнулась пушистая тень.
Инерция потащила вперёд, камни мостовой неслись навстречу…
Нет! Только не снова! Да за что?! Только ведь привыкла-приспособилась к новой жизни, только поверила, что прошлая мне приснилась...
Я безнадежно взмахнула руками. А с ними – крыльями!
И поток воздуха послушно лег под них, подхватил и понес меня, не позволив истории повториться один в один.
– Йу-ху-у-у, – заорала я, воспарив над мостовой.
Я лечу!
Надо сказать, что нашем мире крылья-то у людей были, но никаких функций, кроме декоративных, не несли. В общем, крылатые люди оказались чем-то вроде куриц…
Я нервно хихикнула и оглянулась через крыло, проверить далеко ли враги – что люк, что Жнец. Последний как раз поравнялся с первым, хотя крыльев так и не выпустил. Видно точно "стрекозлиные"! Впрочем, зачем ему крылья с такими-то ногами. Быстро наклонившись, Жнец что-то подхватил на бегу, я же обернулась вперёд и…
Говорила мне мама, если убегаешь от маньяка, – не оглядывайся. Если улетаешь от него – не оглядывайся тем более. До здания ратуши, к которому было бежать и бежать, долетела я – в считанные секунды!
Попыталась экстренно затормозить, но неудачно: с заносом в сторону и зацепив крылом ветку. Меня закрутило юлой. Тонко и жалобно пищащей юлой.
Прекрасно! Если не размажусь об ратушу – Жнец добьет.
Небо, стена, башенка – одна, вторая. Слепящий отблеск стекла в окне. Ветки в глаза – едва успела закрыться рукой. Что-то большое и тёмное затмило мельтешащий свет.
Жнец!
– Ай!
Горячие руки крепко сомкнулись на талии, больно сминая напряженные крылья. У правого уха раздалось злобное шипение, а в плечо впилось множество острых зубов. Больно! Я покосилась вправо, но разглядела лишь пятнистые косматые лохмы, и длинное щупальце, извивающееся лохматой змеей.
Какого хаоса?! Что он вообще такое?!!
Затрепыхавшись в последнем порыве – не спастись, так хоть выбить монстру зубы, – я больно приложилась затылком об что-то твердое. Шипение справа переросло в рычание, а мохнатое щупальце хлестнуло по глазам.
