прессу!» — вопили консерваторы всех оттенков, раздраженные популярностью либеральных газет. Реакционные газеты («Kreuzzeitung», католическая «Germania») старались опорочить либеральную прессу как «еврейскую», ненациональную, хотя еврейские либеральные журналисты писали в архипатриотическом духе.
Общественная юдофобия вполне совпадала с тенденциями германского правительства. После разрыва Бисмарка с либеральной партией, раньше помогавшей ему в деле объединения Германии, правительство все более склонялось в сторону феодально-юнкерской реакции, опорою которой был император Вильгельм I. Имперский канцлер, в котором пробудился консерватизм юных дней (том II, § 6), был озлоблен парламентской либерально-прогрессивной оппозицией, где большую роль играли еврейские депутаты Ласкер и Бамбергер. Критика «еврейской» либеральной прессы бесила его. Он думал о способах обуздания евреев, но ему лично как главе правительства было неудобно выступить против эмансипации, которую он сам на Берлинском конгрессе 1878 года отстаивал для Румынии, Болгарии и Сербии. Поэтому Бисмарк мог только радоваться новой юдофобской пропаганде в немецком обществе и оказывал ей неофициальную поддержку. Общественной юдофобией могли теперь прикрыться министры, которые, вопреки основному закону о гражданском равноправии, не назначали еврейских кандидатов на ответственные государственные должности; в таких случаях было готовое оправдание: народ не доверяет еврею-чиновнику или судье. Антиеврейская агитация оказывала правительству еще одну услугу: направляя социальное недовольство против еврейских капиталистов, она отвлекала внимание мелкобуржуазной и части рабочей демократии от социал-демократического движения, с которым Бисмарк боролся путем жестоких репрессий (законы 1878 года).
В этой атмосфере, насыщенной ядом милитаризма и шовинизма, развилась новая разновидность вековечной германской юдофобии, получившая название антисемитизм[1]. Связанная с европейской «второй реакцией» новая вспышка юдофобии проявлялась в формах, сходных с антиеврейским движением 1815-1819 гг., в начале первой реакции (том И, § 2). Тогда на первом плане стоял лозунг «христианского государства», а на втором — национальное государство; теперь места переменились, и боевым лозунгом эпохи стал государственный национализм. Однако старый дух сказался еще в том, что зачинщиком новой антиеврейской кампании явился придворный проповедник Адольф Штеккер, начавший свою агитацию под знаменем религии. Основанная им в 1878 г. в Берлине «Христианско-социальная рабочая партия» (Christich-soziale Arbeiterpartei) имела сначала целью борьбу с социал-демократами. Вдохновляемый консервативными кругами, придворный пастор противопоставлял опасному для них рабочему движению свой «христианский социализм», вытекающий из Евангелия и совместимый со страхом Божиим, преданностью кесарю и политическим смирением. Но рабочие не шли в штеккеровскую партию, и ей пришлось вскоре снять со своей вывески слово «Arbeiter» и называться просто «Христианско-социальной партией». В это название вкладывался теперь новый смысл: необходимо строить социальную жизнь на «христианских началах», которые слабеют под вредным влиянием либерального еврейского общества, а потому нужно вести борьбу с еврейством. Эта проповедь привлекла к Штеккеру совсем иную публику, чем та, на которую он рассчитывал раньше: в новую организацию шли ремесленники, торговцы, приказчики, содержатели ресторанов и пивных лавок — вообще те элементы мещанства, которые унаследовали неприязнь к евреям от средневекового бюргерства с его цехами и гильдиями. Перед этой публикой Штеккер говорил в церквах и народных собраниях о том, что евреи зазнались после получения гражданского равноправия, что они пробираются в верхи общества, приобретают все большее влияние на ход государственной жизни, а это таит в себе великую опасность для германизма. Когда берлинские либеральные газеты осмеяли агитацию придворного пастора, он стал яростно нападать на «еврейскую прессу, развращавшую немецкий народ». Он постоянно внушал слушателям страх перед всемогуществом «еврейского интернационала» и враждебность его к христианскому миру, чтобы тем оправдывать юдофобию. В тоне истинного демагога он говорил: евреи хвастают своей религиозной миссией среди народов, но «где их миссионеры? Не на биржах ли Берлина, Вены и Парижа?». Мысль о наличности 45 000 евреев в Берлине его ужасает: ведь это передовой отряд интернационала, призванного разрушить Германию. Но он не говорил, что нужно делать против этой опасности. Эмиссар придворных реакционеров, он не мог компрометировать своих высоких покровителей вульгарной агитацией, а потому выражался неопределенно, стараясь только пробудить атавизм юдофобии в восприимчивых душах. Так вел он себя в собраниях членов «Христианско-социальной партии»[2], в прусском ландтаге и позже в рейхстаге (он был избран депутатом в ландтаг в 1879 г., а в рейхстаг в 1881 г.). Старый император Вильгельм I и канцлер Бисмарк, несомненно, поощряли агитацию гоф-предигера и следили только за тем, чтобы он не доводил дела до общественного скандала.
Заслуга распространения слова «антисемитизм» в смысле расовой юдофобии принадлежала мелкому журналисту с сомнительной репутацией, Вильгельму Марру, памфлет которого «Победа еврейства над германством» распространился за несколько лет в 12 изданиях (Der Sieg des Judentums über das Germanentum 1873-1879). На заглавном листе красовалось мотто: «Горе побежденным!» Удрученный горем «побежденных» германцев, Марр в этой брошюре вопил о помощи против еврейских «победителей». Он предупреждал, что рассматривает еврейский вопрос не с религиозной точки зрения: для него это исключительно вопрос расовый на исторической почве. Целое семитское племя, ненавидимое на Востоке, говорит он, было оторвано рукою Древнего Рима от Палестины и брошено в Европу, где оно стало систематически покорять туземцев. Материалисты по натуре, ненавидящие иноплеменников по своим религиозным заветам, евреи развили промышленность и торговлю в Европе с целью захвата богатств и власти. Освободившись от состояния бесправия, они прежде всего набросились на Германию и «ожидовили» ее. В их руках капитал и огромная сила прессы, управляющей общественным мнением; им подчинена немецкая либеральная партия, они влияют на законодательные учреждения и скоро будут направлять деятельность правительства. Евреи покорили Германию, как некогда монголы покорили Китай, но монголы слились с китайцами, между тем как евреи, неспособные ассимилироваться с кем бы то ни было, стремятся «ожидовить» немцев. Семитизм поработил германство, и если немцы не объединятся для борьбы с этой «социально-политическою опасностью», то наступит конец Германии (finis Germaniae). — Этот социально-политический бред, исходивший от человека, не столько одураченного, сколько морочившего других, произвел впечатление на малообразованную публику, которая принимает крикливость за признак искреннего убеждения. Памфлет читался и разошелся в нескольких изданиях. На обложке своей брошюры Марр призывал читателей собирать деньги для издания антиеврейского журнала, предпринятого им вместе с другими немецкими писателями. Этот сбор денег был, по-видимому, наиболее существенным мотивом в агитации разорившегося журналиста, выброшенного из рядов деятелей «ожидовленной» прессы. На собранные деньги Марр стал издавать «антисемитские» книжки («Zwanglose antisemitische Hefte», 1880). В октябре 1879 г. была учреждена в Берлине «Антисемитская лига», которая поставила себе целью «спасти германское отечество от полного ожидовления». Вскоре Лига была переименована в «Немецкий союз реформ», но он был в такой же мере реформаторским, в какой штеккеровская «Социальная партия» была социалистической. В Берлине и других городах возникали
