От чая по венам побежало блаженное тепло, хорошо! За окошком потянулись темные силуэты лесополос, быстро смеркалось. Спать рано, чем бы заняться? Из сумочки торчал край Женькиной книжки. «Ну, посмотрим, чего там исторического».
После смерти отца, братья Кларенсы… Что за фамилия? Дети Клары? Ладно, что там дальше? Братья Кларенсы оказались в затруднительном положении, злобный Черный герцог приезжает взыскать огромный долг. Герцог молод, хорош собой и… жутко груб и циничен. Злобный красавчик? Ну не знаю. Так вот, эта бяка-герцог предлагает братанам Кларенсам паковать чемоданы. И тут на балконе Черный герцог видит очаровательную Габриэль. Габриэль Кларенс – прикольно. «Его черные глаза бесстыже скользнули по нежной коже, взгляд раздевал». Вот это взглядище у пацана, его бы на досмотр при входе в вокзал, цены б ему не было. Короче, герцог потребовал сестренку вместо долга. Братаны сразу согласились, Габриэль, бедняжка, поплакала, больно жених с дурной репутацией. Венчание, свадьба, на три страницы описание платья и фаты со стразами. Супер историческая книга! Для студентки истфака – сплошной анекдот.
А дальше невинная девица, до смерти напуганная похотливыми взглядами новобрачного, связала простыни и рванула в ночь прямо с брачного ложа. Нет, ну ни дура?! Разгневанный жених бросился в погоню и настиг бедняжку на опушке леса, брачная ночь случилась под звездами…
От эротической сцены уже с первых предложений у меня загорелись щеки и уши. Вот это книженция! Интересно, Женька знает, что младшей сестрице подсунула? Совсем не бедняжка Габриэль сладострастно стонала в жарких объятьях искушенного герцога, а тот…
- Интересная книжка? – прилетел откуда-то сверху мужской голос.
Я вздрогнула, резко захлопнув книгу, она выскользнула у меня из рук, описала дугу и шлепнулась с громким «плюхом» на пол.
- Извините, я не хотел вас напугать, – с верхней полки на меня смотрели очки в толстой пластмассовой оправе.
- Ничего, – буркнула я, чувствуя себя в примерочной, куда в момент смены наряда случайно заглянула мужская особь.
Данная особь, несмотря на очки, была очень даже симпатичной: насыщенный цвет голубых глаз, темно русые густые брови, контрастирующие со светлыми небрежно зачесанными домиком короткими волосами, прямой нос греческого бога, мягкая кошачья улыбка тонких губ, от которой играла ямочка на левой щеке. Роста парень, судя по всему, был не маленького: его длинные ноги в идеально белых носках упирались в стену купе. Как я могла его не заметить?! Лежал он, конечно, прямо на дерматиновой обшивке полки, без матраса и простыни, подложив под голову рюкзак, но все равно, где были мои глаза?
Я наклонилась, подобрала эротическую книжку и положила на стол, перевернув страстной обложкой вниз. Парень продолжал улыбаться, разглядывая меня через стекла гротескных очков.
- Меня Ярославом зовут.
Хотелось грубо ответить: «Да мне до лампочки как там тебя зовут!», но я просто, надувшись, промолчала.
- А тебя Яна, верно? Ты меня не помнишь? – парень быстро спрыгнул с полки и уселся напротив. – Не помнишь? – вкрадчиво повторил он.
Какая же женщина не вспомнит своего первого (и если честно, то пока еще единственного) мужчину? Да я узнала его сразу, кажется, еще не поднимая головы, по тембру голоса.
- Нет, я вас не помню, – вру прямо в глаза.
Мне показалось, или он слегка расстроился? Да нет, вон лыбится, играет глупой ямочкой. У него таких как я два вагона, наверное, наберется. Удивительно, что он меня вспомнил.
Вот спасибо, предки, удружили, теперь ваша доченька будет с этим чертовым аристократом еще сутки ехать! Хоть бы он в Курске сошел или, на худой конец, в Брянске, ну не до Минска же! Он вообще краснодарский, что он здесь забыл? Ах да, поезд же из Адлера. Кажется, я паникую.
- А я в Минск еду, мы с пацанами едем, но мне билета в плацкарте не хватило, пришлось купешку брать. А ты до Минска? – Ярослав начинает слегка барабанить длинными пальцами по краю стола, – А я тебя помню, – почти шепотом произносит он, и у меня перехватывает дыхание. Злюсь.
- Пойду отнесу проводнице стакан, – резко поднимаюсь, хватая подстаканник.
- Давай отнесу, – тоже подхватывается Ярослав, протягивая руки.
- Мой стакан, я сама и отнесу, – прижимаю к себе стальной подстаканник.
- Да я просто помочь хотел, – и ресницами через смешные очки хлоп-хлоп.
Я выскакиваю из купе, щеки пылают, хочется рыдать и рвать на себе волосы.
Глава II. Обида
- Ой, девушка, да зачем вы сами несете, я бы пришла забрать, – растянула улыбку проводница.
Я прошлась по узкому коридору и остановилась у окна. Там, за стеклом, во всю хлестал ливень, из сгустившегося мрака вылетали крупные капли. Возвращаться в купе не хотелось. Прошло три года. Все забылось. Вот только после обиды, нанесенной Ярославом, отношения с парнями совсем не клеились. Я отшивала претендентов еще на подходе, сохраняя душевное спокойствие. Родители думали, что дочь повернута на учебе, и только одобряли, Женька о чем-то догадывалась, но расколоть сестру не сумела. Вот книжки про «любовь» стала подсовывать, наверное, думает, что у меня страх перед противоположным полом или комплексы. Да лучше б страх был, меньше глупостей бы наделала!
Это была наша первая подработка вожатыми на море. Мне достался отряд семи – восьмилетних детишек. Я подтирала им носы (в прямом смысле этого слова), учила стирать носочки и трусики, водила парами в столовую и на пляж, а вечером рассказывала сказки и успокаивала очередные всплески: «А я к маме хочу». Кто, вообще, таких маленьких детей так далеко одних отправляет? Мои однокурсники стояли на старших отрядах, и их главными проблемами были – курение подопечных за корпусом и ночные гуляния. Тоже не сахар, но у них хотя бы было свободное время. Они прыгали на дискотеках, грелись на солнышке, играли в любовь и крутили романы. Я же как курица-наседка водила свой выводок, ничего не замечая вокруг.
В напарницы мне досталась «амеба» Лиля, доверять которой детей было не только опасно, но даже преступно, она была моим двадцатым ребенком. Лилька сохла по звукооператору лагерных мероприятий. Этот высокий загорелый блондин уже работал на Краснодарском телевидении, правда пока на подхвате, а во время отпуска подрабатывал по лагерям, совмещая отдых на море с заработком. Лиля, с тоской в глазах, крутилась рядом с летним театром, подавала Ярику (да, это был он) провода, носила ему булочки и кофе, и вздыхала, вздыхала, вздыхала… А работала я.
В принципе, у меня получалось, я как младшенькая в семье и не думала, что смогу в восемнадцать лет стать многодетной мамкой. Но однажды мне влетело от самого начальника лагеря, он надумал проинспектировать пляж и заметил, что я одна с отрядом, а по нормам должны быть оба вожатых. Дядька орал на меня, топая большими ножищами, грозил увольнением, напомнил норматив – один взрослый на десять детей и напоследок назвал вертихвосткой, не соблюдающей технику безопасности. Вот тебе и благодарность за самоотверженный труд!
