К моменту их женитьбы Лиз уже работала учительницей, а Джонвзял на себя управление семейным делом.
Их долгожданный первенец появился на свет только через семьлет супружества, когда Лиз и Джон успели распрощаться с надеждой иметь ребенка.Старый доктор Томпсон так и не смог установить, почему она не способназабеременеть или выносить дитя. До рождения Томми у Лиз было три выкидыша,поэтому долгожданное событие было воспринято супругами как настоящее чудо. Иеще большим чудом и благословением было последовавшее через десять лет рождениеЭнни. Дети давали им такую радость, которую нельзя было сравнить ни с чем.
— Я получил сегодня партию хороших апельсинов изФлориды, — сказал Джон, сев в кресло и взяв в руки трубку. В камине уютногорел огонь, и в доме вкусно пахло имбирем и ванилью. — Завтра я принесунемного домой.
— Здорово! Я так люблю апельсины!
Энни захлопала в ладоши и забралась к отцу на колени. Бесстоже попыталась к ним присоединиться, положив передние лапы на ноги своегохозяина. Однако собаку пришлось отогнать — сверху спустилась Лиз, чтобынаградить мужа еще одним поцелуем и предложить стакан горячего сидра.
— Пожалуй, я не откажусь.
Джон улыбнулся и последовал за ней в кухню, задержав шаг,чтобы в который раз полюбоваться ее по-прежнему стройной фигурой.
Энни держала его за руку, а через минуту входная дверьхлопнула, и на пороге появился Томми с замерзшим носом, красными щеками иконьками в руках.
— М-м-м… Как хорошо пахнет… Привет, мама, привет, папа…эй, малявка, а ты что сегодня делала? Ела мамины пряники?
Он взъерошил сестренке волосы и стал растирать замерзшиещеки и уши. На улице крепчал мороз, а снегопад все усиливался.
— Я пекла пряники вместе с мамой… и съела толькочетыре, — с достоинством ответила Энни, и все остальные рассмеялись.
Девочка была настолько очаровательна, что никто — нибоготворившие ее родители, ни даже старший брат, до недавних пор скептическиотносившийся к девчонкам, — не мог противостоять ее обаянию. Однако Эннивовсе не была испорчена, просто ее не покидало ощущение того, что она всемилюбима. Это, в свою очередь, проявлялось в ее отношении к миру и к жизнивообще. Она любила каждого, кто встречался ей на пути, обожала смеяться, игратьи бегать так, чтобы ее волосы развевал ветер. Она любила возиться с Бесс, ноеще больше со своим старшим братом. И сейчас Энни с обожанием посмотрела нанего, взяв у него из рук изрядно заезженные коньки.
— А мы пойдем завтра кататься? — спросила она.
Неподалеку от дома был пруд, и Томми часто брал сестренку ссобой по субботам.
— Только если прекратится снегопад. Снегу навалилостолько, что ты и катка не найдешь, — невнятно пробормотал Томми, роткоторого был набит воздушным, восхитительным печеньем, которое, наверное, моглапечь только его мать.
Лиз сняла фартук и осталась в опрятной блузке и серой юбке.Джон никогда не отказывал себе в удовольствии отметить про себя, что фигуражены ничуть не изменилась с того момента, когда он в первый раз встретил ее встарших классах школы. Она была значительно младше его, и он некоторое времястеснялся признаться кому бы то ни было в том, что влюблен в такую юнуюдевочку. Однако одноклассники быстро поняли, что к чему. Сначала они смеялисьнад ними, но вскоре привыкли.
На следующий год Джон оставил школу и пошел работать ксвоему отцу, а она сдала выпускные экзамены и поступила в колледж.
Учеба заняла семь лет, и еще два года Лиз проработалаучительницей. Он терпеливо ждал ее, ни на минуту не сомневаясь, однако, чторезультат стоит ожидания. Все, чего им обоим хотелось, приходило к ним не сразу— как их дети. Теперь же супруги Уиттейкеры были счастливы. У них было все, очем они только могли мечтать.
— У меня завтра днем будет игра, — мимоходомобронил Томми, вытащив из вазочки еще два печенья.
— Накануне елки? — удивленно спросила Лиз. —У нас, между прочим, перед Рождеством полно других дел.
Обычно они всегда посещали игры Томми, если только им немешало что-нибудь серьезное. Джон тоже играл в хоккей и футбол и любил этозанятие. Лиз относилась к увлечению сына спортом менее восторженно, опасаясьвсевозможных травм. Несколько мальчиков из школьной команды уже оставили своизубы на хоккейной площадке, однако Томми был осторожен, и ему везло. Нипереломов, ни серьезных повреждений ему переносить не приходилось — лишьнесколько растяжений и ушибов, которые, по словам его отца, были необходимой частьюмужского занятия.
«В конце концов, он мальчик, и его нельзя всю жизнь держатьв тепличных условиях», — говорил Джон. Но Лиз тайно признавалась себе, чтоона была бы не прочь построить такую теплицу. Она очень дорожила своими детьмии не хотела, чтобы что-нибудь случилось с ними или с Джоном. Лиз умела ценитьдарованное ей счастье.
— У тебя уже начались каникулы? — с интересомспросила Энни.
Том кивнул с важным видом. На каникулы у него было намеченомножество планов; немаловажную роль в них играла некая девочка по имени Эмили,на которую он положил глаз еще в День Благодарения. Она совсем недавнопереехала в Гриннелл из Чикаго. Мама ее работала медсестрой, а отец был врачом.Она была очень хорошенькая — настолько, что Томми несколько раз приглашал ее насвои хоккейные игры. Однако пойти дальше он пока не решался. В праздники Томминамеревался пригласить ее в кино и, может быть, даже отпраздновать с ней Новыйгод — если у него, конечно, хватит смелости.
Зоркой Энни было прекрасно известно, что ему нравится Эмили.Как-то раз на катке, где Эмили каталась с подружками и одной из своих сестер,она видела, какими глазами Томми уставился на предмет своей страсти и какстремительно он покатился ей навстречу. Энни в общем-то не возражала противэтой привязанности, однако она не понимала, почему ее брат так сходит с ума поэтой девочке, лично она не находила в ней ничего примечательного. У Эмили былидлинные и блестящие черные волосы, и она неплохо каталась на коньках. Она малоговорила с братом, только стреляла в него глазками, но при этом изо всех силстаралась показать, как ей нравится малышка Энни.
— Это потому, что она в тебя влюбилась, — знающимтоном объяснила ему Энни на обратном пути.
— С чего ты взяла? — спросил Томми как можно болееспокойным голосом, пытаясь скрыть свое смущение.
— Она строила тебе глазки все время, пока мыкатались, — сказала Энни, привычным жестом забрасывая непослушную прядь заплечо.
— Что значит «строила глазки»?
— Ты сам прекрасно это знаешь, так что не притворяйся.По-моему, она от тебя без ума.
Поэтому-то Эмили так вокруг меня и увивается. У нее тожеесть младшая сестра, но с ней она обращается совсем по-другому. Говорю тебе, тыей нравишься.
— Что-то вы много стали понимать в жизни, Энни Уиттейкер.Не пора ли вам вернуться к вашим куклам? — насмешливо спросил сестренкуТомми.
