– Газетой?
– Ну да. Когда она вылезла из машины, то сразу же закрыласьгазетой. И пока шла к лифту, тоже не открывала лица. Больше я ничего не видел.
– Они на этом этаже?
– Да.
– Найди все, что сумеешь, о Полтхеме, – сказал Мейсон.
– Я этим и занимаюсь, – ответил Керли. – Уже послал одногопарня работать. Отчет принести тебе в контору?
– Нет, я сам свяжусь с тобой. А минут через пятнадцать зайдико мне выпить виски. Если, конечно, Пол не держит виски в отпертом столе.
– Спасибо, мистер Мейсон. Приду.
– Ну, я пошел, – сказал Мейсон. – Бутылка будет стоять настоле в приемной. Дверь будет открыта.
– Спасибо. Желаю удачи.
Стук каблуков Мейсона эхом раздавался в пустом коридоре.Кроме звуков собственных шагов, он не слышал ничего. Отперев дверь приемной,Мейсон зажег свет и вошел в свой кабинет. Он открыл ящик стола, достал пинтувиски и поставил ее на стол клерка. Открылась дверь, и вошел мужчина летсорока.
– Мистер Мейсон, я полагаю? – сказал он.
Мейсон кивнул.
– Я – Полтхем.
Мейсон поднял брови.
– Я думал, ваша фамилия – Крегмор, – сказал он.
– Была, – сухо ответил Полтхем. – Но некоторыеобстоятельства заставили меня изменить ее.
– Могу я спросить, какие именно?
Полтхем улыбнулся:
– Начну с того, что за мной следили. С того момента, как яподъехал сюда. Работа была тонкая, но я все же заметил. На первом этаже яувидел Детективное агентство Дрейка. После того как вы вышли из лифта, прошловсего несколько минут. Вы достали бутылку виски. Я сделал соответствующиевыводы и считаю, что увертки ни к чему. Моя фамилия – Полтхем, и нечего валятьдурака. Вы уже узнали это.
– Проходите, – сказал Мейсон, указывая на свой личныйкабинет. – Вы один?
– Вы знаете, что нет.
– Кто эта женщина? – спросил Мейсон. – Она заинтересована вделе?
– Мы поговорим об этом.
Мейсон указал ему на кресло, снял пальто и сел сам.
Посетитель достал из кармана бумажник.
– Я полагаю, мистер Мейсон, – сказал он, доставая избумажника две тысячедолларовые бумажки, – когда я сказал вам, что заплачу дветысячи, вы не предполагали, что это произойдет так скоро?
Он не вручил деньги Мейсону, а держал их в руке, будтособираясь положить на стол.
– Что у вас за дело? – спросил Мейсон.
– Никакого дела нет.
Мейсон поднял брови.
– У меня неприятность.
– У вас?
– Да.
– Какая?
– Я не хочу, чтобы вы беспокоились об этом. Но мне нужно,чтобы вы защитили ее.
– От чего?
– От всего.
– А кто она такая?
– Сначала я хотел бы узнать, примете ли вы мое предложение,– сказал Полтхем.
– Я должен знать о нем больше, – сказал Мейсон.
– Что, например?
– Что, по-вашему, случилось и что вы хотите от меня? От чегонадо защищать женщину?
Полтхем опустил глаза и несколько секунд разглядывал ковер.
– Она ведь здесь, – сказал Мейсон. – Почему вы не приведетеее сюда?
Полтхем посмотрел на Мейсона.
– Поймите, мистер Мейсон, никто не должен знать, кто этаженщина.
– Почему?
– Это динамит.
– Что вы имеете в виду?
– Только то, что, если узнают о любой связи между мной иэтой женщиной, поднимется дьявольский шум. Я пытаюсь избежать этого.
– Кто и что она для вас?
– Для меня она – все, – твердо ответил Полтхем.
– Если я вас правильно понял, вы хотите, чтобы я защищалженщину, но не знал, кто она?
– Точно.
Мейсон рассмеялся:
– Бог мой! Вы слишком многого хотите, приятель!
– Да.
– Но вы требуете невозможного. Я не могу представлятьклиентку, не зная, кто она такая на самом деле.
Полтхем встал и направился к двери, ведущей из кабинетаМейсона в коридор.
– Прошу извинить меня, мистер Мейсон, – сказал он, – засвободу передвижения в вашей конторе. – Он открыл дверь и вышел в коридор.Мейсон услышал неразборчивые голоса. Через несколько мгновений дверь открылась,и Полтхем пропустил перед собой женщину.
Она была закутана в черный непромокаемый плащ, застегнутыйпод самым горлом. Плащ был на несколько номеров больше ее размера и чистомужского покроя. Поля шляпки закрывали лицо. Верхняя часть лица к тому же былазакрыта маской. Сквозь прорези маски блестели два маленьких глаза.
– Заходи, дорогая, и садись, – сказал Полтхем.
Женщина медленно прошла в комнату и села напротив юриста.Мейсон видел ее изящный подбородок и ярко-красные губы. Но не было ничего, чтомогло бы указать на ее возраст, личность. Она неподвижно застыла в кресле,сложив на коленях руки в черных перчатках. Мейсон глянул на ее ноги и увидел наних калоши, которые были явно ей велики.
– Здравствуйте, – сказал Мейсон.
Она не могла не слышать, но осталась неподвижной. Мейсонувся эта ситуация стала казаться смешной. Полтхем был единственным человеком,который не видел тут ничего смешного. Он снова достал из кармана бумажник иснова вытащил из него банкнот.
– Эта бумажка стоит десять тысяч долларов, мистер Мейсон, –сказал он. – Можете убедиться, что это не подделка.
Он протянул банкнот Мейсону. Тот осмотрел его и вернулобратно.
– У тебя есть ножницы, дорогая? – спросил Полтхем.
Женщина молча раскрыла черную сумочку, достала маникюрныеножницы и протянула Полтхему. Полтхем, держа в левой руке банкнот, а в правойножницы, начал осторожно разрезать бумажку так, чтобы на каждой ее частиостался номер. С последним щелчком ножниц на стол Мейсона упал кусочек, равныйпримерно трети всего банкнота.
Полтхем вернул ножницы даме в маске и передал ейбóльшую часть банкнота. Затем пододвинул Мейсону меньшую часть.
– Это вам, – сказал он. – Расписки не надо, достаточновашего слова. Вы никогда не узнаете, кто эта женщина, если в этом не будетнеобходимости для защиты ее интересов. В этом случае она вручит вам остальнуючасть банкнота. Это будет ее рекомендацией. Вы сможете сложить обе части вместеи послать в свой банк на депозит. Это будет гарантией получения вашегогонорара, с одной стороны, и гарантией, что к вам придет не самозванка, – сдругой.
