Кто? - Она дергано сует за ухо влажную прядь.
Вышла из ванной, ясно. Сразу я даже внимания не обратил, а теперь одно и другое немного успокаивает. Даже если Щербаков застал ее в душе и, скотина, прячется в шкафу - больше в ее студии спрятаться тупо негде - она по крайней мере не была с ним в сговоре. Да и смысл? Можно сколько угодно тут сидеть и ждать, что я приду, а я, тем временем, мог уже давно рулить в сторону границы.
— Ладно, - отмахиваюсь от нее и протягиваю руку. - Помоги сесть, блять, стоишь как корова.
Она снова подползает под меня плечом и тащит до дивана, грузно на него роняет и отходит в сторону, снова подвязывая халат. Вид у нее потерянный. Хватается за телефон и я из последних сил швыряю в нее диванную подушку. Мартышка охает, прикрывает ладонью щеку, в которую я очень удачно заряд, хотя почти не целился.
— Олег, да что случилось-то?!
— Дай мне телефон, сука, - протягиваю к ней раскрытую, всю в засохшей крови ладонь. - Или, клянусь, ты об этом сильно пожалеешь.
Она послушно, стараясь держаться на расстоянии, протягивает мне телефон. Я тут же его выключаю, роняю на пол и изо всех сил топчу его пяткой, пока экран не покрывается трещинами, а по всему корпусу не расползаются характерные деформирующие вмятины. Не знаю, несколько критично он сломан, но если она захочет кому-то трезвонить, ей придется приложить усилия, чтобы заставить эту штуку работать.
— Ты с ума сошел, - бормочет себе под нос мартышка.
— Принеси мне бинт и перекись. Все, что есть у тебя в аптечке.
— Олег, господи. Ты себя в зеркало видел?! Какая перекись? Тебе нужно наложить швы!
— Тебя, блять, тупую пизду, забыл спросить. Быстро!
Она подпрыгивает на месте, убегает куда-то вглубь своей студии, а я, пользуясь случаем, хватаю валяющиеся на туалетном столике сигареты. Закуриваю и запиваю ее уже почти остывшим кофе. Дерьмовый сорт. Сколько я бабла в эту шалаву слил - а она так и не научилась отличать хороший кофе от вонючего горького шмурдяка.
Но по фигу, норм хотя бы просто промочить горло.
Нужно выдохнуть.
Нужно взять себя в руки, пересидеть пару дней и думать, что делать уже с учетом новых обстоятельств. Где взять бабло?
Виктория возвращается с пластиковой белой коробкой, открывает содержимое и трясущимися руками берет тюбик с каким-то кремом.
— Что это за хуйня? - отбиваю ее руку. - Перекись у тебя есть нормальная? Спирт?
— Перекись… - Она шарит взглядом по коробке. Находит пластиковый пузырек. - Хлоргексидин. Он… подходит для дезинфекции.
Зубами отрывает кусок бинта, щедро смачивает его бесцветной дрянью. Но после того, как пару раз неудачно прислоняет его к моему лицу, я вырываю бинт из ее неумелых рук и интуитивно провожу вдоль носа. Он реально свернут на бок. Щека рядом вывернута мясом наружу. Стоит задеть - и боль пронизывает всю рожу до зубов.
В сердцах колочу кулаком по подлокотнику дивана.
Блять, верните мне кто-то мою нормальную жизнь!
— Олег, давай я позвоню… кому скажешь! - споткнувшись об мой сердитый взгляд, добавляет она. - Тебе нужно наложить швы.
— Мне нужны деньги. Сколько у тебя есть? Наличка? На карте?
Она приносит из прихожей сумку, трясущимися руками лезет в кошелек, но роняет его на пол. Копейки металическими брызгами разлетаются вокруг. Виктория начинает выгребать их из-под кресла и останавливается только когда очередь доходить до монеты возле моей пятки.
Фу, блять. Монеты. Железная мелочь.
Я такое дерьмо даже в руки никогда не брал, а у мартышки ее полный кошелек.
— Две тысячи… - пересчитывает потрепанные купюры. - И еще двести, нет, триста с мелочью.
Ни о чем.
Блять, как же меня так угораздило?
— А на карте? - Во мне еще теплится надежда взять с этой овцы хоть что-нибудь.
— Она… заблокирована, - почти шепотом говорит мартышка. - Уже несколько дней как. Я пыталась тебе дозвониться, разобраться, в чем дело, потому что в банке мне так ничего и не сказали. Но ты не отвечал.
Конечно, как я не учел, что Виктория формально типа_младший_менеджер моего главного офиса, и ее карта, как и карты остальных сотрудников, наверняка заблокировали сразу после прихода проверки.
Ничего, хуй с ним. Вот эта цацка на ее пальце.
— Собери все, что я тебе подарил - все украшения, шмотки, туфли, сумки. Все, блять! И оттарабань на барахолку. Куда хочешь, короче, но продай это максимально быстро и максимально дорого. Мне нужны деньги, поняла?
— Продать… все? - с тупой, как у рыбы-клоуна рожей, переспрашивает она.
— Да, блять, конченая ты дура! - Я снова случайно влезаю бинтом в рану и громко вою от спазмов. - Сука, как больно! Дай мне какое-то обезболивающе, мартышка! И радуйся, что я не могу встать, а то не оставил бы на тебе живого места!
Она вздрагивает и лезет в пластиковый ящик. Перебирает пузырьки и пластинки с лекарствами, бормочет названия под нос, вспоминает, что и от чего.
Пытаюсь вспомнить, что именно дарил ей из украшений. Точно два кольца с бриллиантами - не такими крупными, как своей суке-жене, но их можно попытаться вернуть в магазин за полцены. Если эта шаболда сохранила документы. Но она сохранила, иначе нечем было бы хвастаться подружкам - старым и новым. Ее шмотки можно попытаться загнать через бутики - у меня остались контакты, где с удовольствием возьмут любое крутое платье. Дадут, правда, слезы, но хватит на первое время.
И самое главное.
— Вот, - Виктория протягивает мне стакан, в котором шипит розовая жидкость. - Это… от зубной боли. Мне врач выписал, я говорила, что ходила резать десну и…
— Заткнись. - Выпиваю все залпом и потом запиваю кофе противный, хрустящий на зубах порошок. - Вокруг меня одно тупое дерьмо.
Откидываю голову на спинку спинку дивана и закрываю глаза, чтобы передохнуть.
Скоро эта дрянь подействует, щека успокоится и надо будет попытаться заштопать это дерьмо. Абрамова тоже нельзя вызвонить - эта тварь наверняка либо уже под наблюдением, либо сдаст меня сразу же, как явятся желающие поговорить о моей неуловимой личности.
— Принеси зеркало. И свари еще кофе.
Виктория быстро собирает аптечку, оставляет только бинт и ту дрянь в бутылке. Приносит зеркало и быстро исчезает у кофемашины. В отражении
