– Потому что если человек без флажка, значит, он не разделяет общее счастье и достоин наказания. Что за наказание, никто не знает, но тех, кто выходил на улицу без флажка, больше не видели… Также не приветствуется нетрадиционный цвет флажков, мужчинам следует ходить с голубыми, а женщинам – с розовыми. С белыми флажками – символами чистоты – могут ходить только люди чистой крови, да и то не все, а те, кто состоит на государственной службе. Был у нас случай: один чудак вышел на улицу с чёрным флажком – его отправили лечиться в психиатрическую клинику, поскольку только умалишённый мог выйти с чёрным флажком, это ведь так глупо, когда все ходят с голубыми, розовыми и белыми.
– У вас есть психушка?
– В каждом уважающем себя государстве должна быть психлечебница. Иначе люди, которые думают не так, как все, перестанут уважать это государство, и, значит, оно уже перестанет быть уважаемым. И это инакомыслие может быть заразным. Тут, видишь ли, в чём дело: нормальность – это состояние большинства. То есть если ты в чём-то от большинства отличаешься, то ты уже ненормальный.
– Но вот ты, например, очень тут от большинства отличаешься…
– А меня и пытались пару раз в психлечебницу упечь.
– Ого! И как же тебе удалось оттуда выбраться?
– Люди заступались каждый раз. Многие ещё меня уважают, а кто-то и боится.
– Боятся? Тебя? – мальчик был шокирован.
– Да, так тоже бывает. Если человек непонятен, это вызывает опасения. Но грань между тем, чтобы от тебя захотели раз и навсегда избавиться, и тем, чтобы тебя решили от греха подальше вообще не трогать, очень тонкая. Здесь должна быть ещё некоторая неразрешимая загадка.
– Тайна?
– Да, тайна, легенда, которая бы пугала.
– Расскажи мне!
– Перестань меня путать! – рассмеялся пастух, вручая мальчику злосчастный флажок. – Мне уже много лет, и я не могу так хорошо помнить нить разговора, как ты. Об этом я расскажу тебе позже, а пока давай остановимся на нашей истории.
– Давай! – радостно согласился мальчик, успев выторговать себе ещё и новый рассказ на будущее. Помахивая флажком, он шагнул навстречу празднику вслед за стариком. – Ты остановился на овце.
– Да… овца… – дед мгновенно почернел лицом. – Овца была потом. А сначала здесь был почти рай. У нас жило много разных племён, это была густонаселённая и процветающая долина. Тут очень хороший климат: холмы защищают от всех ветров и воды достаточно, потому что мы в низине. Кроме того, в районе холмов много полезных ископаемых. Они и заинтересовали пришельцев, так мы называем таких, как ты, людей из далёких стран. Пришельцы принесли много нового, и всё это новое было на непонятном нам языке, мы его выучили и стали в целом ничем пришельцам не уступать. Вообще, сейчас о них мало уже кто помнит. Да и память так устроена, что объективной картины не даёт: кто-то запомнил в основном только хорошее, как мои родители, например. Они хотели видеть лучшее и передали эти воспоминания мне. А вот большинство людей запомнили о пришельцах только плохое: несправедливость, обиды, неравенство…
– Почему запомнили плохое?
– Это поощряется. Новым властям выгодно, чтобы в бедах винили кого-то из прошлого и кого-то издалека – тех, кто не сможет ответить на обвинения. Пришельцев нет много десятилетий, но до сих пор можно свалить все беды на них. Мы могли воспитать несколько поколений учителей, врачей, инженеров. Мы могли построить новую справедливую и живущую в достатке страну. Но у нас рушится всё с каждым днём сильнее. Это рождает в людях уныние и злость. И надо эти негативные чувства на кого-то перенаправить. В бедных районах нет ни водопровода, ни канализации, ни нормальных дорог, я уже молчу про электричество, которого нет повсеместно. Кто виноват? Пришельцы! Это они так задумали много-много лет назад, и никому не под силу это изменить…
Мальчик понимающе улыбнулся.
– Ну и потому, – продолжил старик, – что плохое лучше помнится. У нас в стране есть художник, который пишет историю кровью – в буквальном смысле. Он так и говорит: «История пишется только кровью». И, в общем, он прав.
– И при чём тут овца?
– У кого-то из наших украли овцу. На краю этого города. А рядом было поселение пришельцев. Они любили селиться рядом и дома строили так, как на их родине: я думаю, им было жутко печально, что они живут так далеко от родины. Вот они и пытались сделать такую маленькую свою родину на нашей земле. Но никто в обиде не был, они очень много для нас сделали: у нас появились школы, электричество, машины, медицинские клиники, красивая одежда, университет… – пастух вдруг улыбнулся воспоминаниям, причём не своим собственным, а переданным ему родителями. – И вот в том районе пропала овца.
– А кто пас овец?
– Никто не пас, только собаки. Я же тебе говорю, это место было похоже на рай. Овец просто отпускали в долину под надзором собак. А собаки никогда никого не кусали. Всё было так, как будто все между собой договорились жить праведно.
– А ты не придумываешь?
– Может, и так. Это бывает, когда история превращается в легенду.
– Почему история превращается в легенду, это же было не так давно?
– Когда нет историков, тогда живут только легенды. Как у нас – если нет конституции, тогда есть устный закон.
– И что там с овцой?
– Она пропала.
– И?
– Она пропала не просто так, а в том месте, где жили пришельцы.
– И что, это повод для войны? – мальчик начал раздражаться.
– Ненависть – повод для войны. А я тебе сейчас рассказываю, как эта ненависть рождалась, – пастух вдруг застыл, глядя на флажок, потом стыдливо спрятал его за спину. – Конечно, ненависть не возникает на пустом месте. Люди держатся вместе, когда чувствуют общую для них угрозу. Это обыкновенное животное стадное чувство. Мы должны, невзирая на противоречия между нами, на наше несходство, поддерживать друг друга, если есть общая для нас опасность. Эта угроза возникает очень редко, но именно ради этого случая мы все держимся вместе. Но когда, как кажется, угроза миновала, большие общества сразу же распадаются – на города, деревни, нет смысла кому-то помогать, кого-то слушаться. Так случилось и в нашей стране…
– Ну! Ну! Зачем ты всё время останавливаешься, ты думаешь, что я маленький дурачок?
– Я останавливаюсь не из-за тебя, а из-за себя. Мне это рассказывать гораздо тяжелее, чем тебе слушать. Для тебя это всего лишь увлекательная история, а я здесь живу!
– Извини.
– Ничего. Но не прерывай меня.
– Хорошо, – мальчик покорно склонил голову и махнул флажком.
– В общем, овца пропала, и поскольку она пропала рядом с поселением пришельцев, все заподозрили в краже именно их.
– А они что?
– Они сказали, что если пропала овца, нужно проводить следствие и искать конкретного виновного, и кем бы он ни был, к какому бы роду ни относился, наказывать именно его, а не его сородичей. И тем более не подозревать всех подряд, не разобравшись.
