– А следствие было?
– Конечно. Оно ничего не выявило. Ни овца, ни её останки не были найдены. Но все наши стали думать, что овцу украли пришельцы, подкупили следователей, с ними её разделили и съели. А над нами смеялись.
– Почему?
– Потому что так устроено наше общество: никто не мог представить, что следствие было объективным.
– Почему?
– Потому что каждый следователь обязан отдавать деньги старшему следователю, тот – начальнику участка и так далее. Вплоть до губернатора. Тогда нами правил губернатор. При такой системе, понятно, что каждый следователь должен где-то добывать деньги, иначе его уволят. Так у нас сложилось исторически с момента прихода пришельцев и вместе с ними больших денег. Здесь никто не привык зарабатывать деньги сам, понимаешь? Эти деньги свалились нам на голову. Поэтому основная задача нашего государства была – их распределять. В такой ситуации каждая низшая должность рассматривалась как возможность перераспределения денег, распределённых на самом верху. Ведь любая система строится на копировании в пирамиде низшими высших: «Они там распределяют деньги, значит, мы тоже должны». Но от внимания высших это не ускользало: они пытались хотя бы часть перераспределённых внизу денег вернуть себе, потому что считали, что низшие слишком уж жируют и стремятся догнать по роскоши их самих, а это уже покушение на особый статус избранных.
– Ты же говорил, что у вас был рай, а пришельцы его ещё и улучшили.
– Пришельцы принесли достаток. Да, соглашусь, в этом они преуспели и нас облагодетельствовали. Но у нас сложилось своё устройство: было много племён, и те, кто первым наладил контакты с пришельцами, решили, что они избранные. Они распределили все важные должности между своими родственниками. Некоторые из пришельцев, а также наши, кто читал много книг, пытались вмешаться и объяснить, что для того, чтобы государство было устойчивым, система должна быть выборной, чтобы к власти приходили всегда самые успешные и умные, то есть чтобы система была самоорганизующаяся. Но наши смеялись в ответ, потому что у них и так всё было хорошо. Как, впрочем, и у главных из пришельцев – их тоже всё устраивало. Пока добывались нефть и другие ископаемые…
– А потом?
– Потом нефть стала иссякать, пришельцы потеряли интерес к нашей стране. Постепенно многие уехали сами, остались только те, кто здесь нашёл родину, те, кому некуда было ехать. Жизнь ещё теплилась, но доходы уменьшались, что и спровоцировало конфликты в дальнейшем. А главным пришельцам где-то далеко за холмом не было уже дела до этого места и до своих сородичей – они сделали вид, что этой страны не существует. А вот наши руководители подняли головы. Больше ничто не сдерживало их: богатств от пришельцев становилось всё меньше, и, естественно, обострилась конкуренция за те ресурсы, что оставались. Их какое-то время контролировали пришельцы, которые не уехали, но наши поняли, что их никто больше не поддерживает.
– Поэтому появилась овца?
– Да, овца появилась в нужный момент, ты прав. Вполне вероятно, что пропавшие овцы были и раньше, но именно в тот момент овца стала значить очень много.
– И что же дальше было? – мальчика, кажется, утомили философские отступления старца, который уже переставал казаться мудрым и больше походил на нудного.
– Всех, кто подобно тебе искал другие возможные причины пропажи овцы, жестоко наказывали как предателей и трусов, не желающих бороться с пришельцами. Люди на улицах перестали с пришельцами здороваться. Их стали обзывать «овцекрадами», а они обижались и обзывали наших «овцеозабоченными». Кое-где стали возникать и драки. В это время наш Великий вождь объявил, что овцу, скорее всего, украли именно пришельцы. Хотя он и не был категоричен, наши это поняли как окончательный вывод следствия. В драках убили сначала одного пришельца, потом другого. Те начали ходить по улицам с оружием. В итоге, естественно, при очередном нападении они убили одного нашего. И вот тогда началось…
– Что началось?
– Вакханалия, погромы, массовые убийства…
– Это ужасно!
– И это, мальчик мой, было ещё только начало.
– Что же было потом?
– Сначала враждовали с оставшимися пришельцами, видя в них корень проблем, которые всё множились. Когда уехали последние оставшиеся в живых после погромов, воевать вроде бы стало не с кем, но жители долины вспомнили о древних и непреодолимых различиях между ними самими – ведь здесь, как я говорил, жили потомки нескольких племён. Они стали враждовать между собой. Разразилась страшная война всех против всех, менялись союзы, рушились дома и фермы, заводы…
– Тут тоже виновата была овца?
– Овца стала спусковым крючком для ненависти. Потом уже имела значение только она. Люди так накачали себя злостью, что бросались с ножами на всех, кто казался им опасен. А опасными воспринимались все, кто думал иначе, разговаривал иначе, одевался иначе. Причины находились, в них никогда нет недостатка, когда есть желание воевать. На Крайний Запад, например, мы напали потому, что оттуда сократились поставки нефтепродуктов и электричества. Наш Великий вождь назвал это сознательным вредительством. Но ведь поставки сократились потому, что убили и выгнали всех специалистов-пришельцев! Это сейчас кажется очевидным, а тогда никто об этом просто не подумал. Когда включается ненависть, как впрочем, и любовь, мозг человека становится жалким и примитивным, он все события вокруг видит сквозь призму ненависти или любви, не способен на анализ и вообще размышления о чём-то, кроме непосредственно этого объекта.
Мальчик поёжился, будто от холода.
– Но почему любовь тоже? Разве убивают из-за любви?
– Любовь и ненависть – это чувства одного ряда, просто противоположные. У человека отключается критическое мышление, и он становится очень уязвимым, им можно манипулировать, он слеп и глух. Есть, правда, между этими чувствами разница существенная. Человек, безумно влюблённый, легко может стать безумно ненавидящим. Но от ненависти к любви дорога куда сложнее. Ненавидящий человек уже с большим трудом может прийти к любви.
– А вот эти ваши предки, которые убивали всех подряд, они кого-то любили?
– Да, они любили Великого вождя.
– Хм, – мальчик вновь передёрнулся, – и получается, что эта любовь к одному человеку привела к ненависти к тысячам других?
– Выходит, что так. Всех тогда сплотила ненависть. Это чувство проще вызвать, чем любовь. Ненавидеть может каждый, кто отказывается думать, а чтобы любить, этого недостаточно. Это подтверждают и последовавшие события…
– А что потом?
– Когда мы победили все другие племена, включая наших самых надёжных союзников, радости не было предела. Мы же сплачивались именно для этого! Мы думали, что, когда победим, наступит счастье. «Мы победили всех!», «Мы всех убили и остались одни, теперь счастье принадлежит только нам!» – так кричали люди. Но счастье не наступило. И тогда вдруг выяснилось, что враги, мешающие хорошо и счастливо жить, ещё остались, просто их теперь не так легко найти, они не живут в отдельных городах и деревнях, которые достаточно сжечь дотла. Теперь они прячутся среди нас. И потому, что нас осталось мало, врагов внешних всех победили, а жить стали ещё хуже, стало понятно, что эти внутренние враги – самые опасные. Один внутренний враг стоит десятерых, сотни внешних врагов! И у нас начались чистки.
