зачем?.. Миловзорка эта, раскрасавица офигенная, буквально же к нему приклеилась. Мешает им дурак — ей-ей мешает. Надо срочно от Куколоки избавиться, решил твёрдо негодяй, а деваху эту к Худеяру доставить.
Ну, размечтался алчно Громан, полцарства не полцарства, а награду хоть какую-нибудь он нам даст…
Худеяра энтого Громан ранее знавал. При Дариладе тот особо не возвышался и в любимчиках у величества не хаживал. Мужиком боярин был не слишком старым, и в народе его не уважали за хитрость да за богачество, а ещё за то, что был он охоч до баб.
«Хм, — ухмыльнулся Громан, портки на зад натягивая, — Миловзорка Худеярке как пить дать понравится. Ага! Мне-то на неё наплевать…»
Отозвал он Торана в сторону и стал с ним шептаться. Так, мол, и так, говорит — то-то и то-то сделать нам будет надо. Погубить, в общем, ненужного дурака…
Согласился со старшим братом середний брат, и они Куколоку до себя позвали, а когда он подбежал, повели его к обрыву за ближайшие скалы.
— Гляди, Куколока — вона цветы, — указал Громан брату на цветочки яркие, росшие на уступе на самом, — Сорви их давай и подари своей крале. Ох, она будет и рада! Ты дотянуться до цветов попытайся, а мы тебя подержим за ноги.
Согласился дурачок на этот обман, лёг он на пузо и начал в пропасть съезжать, пытаясь рукой до цветов дотянуться. А заговорщики за ноги его удерживали, каждый, значит за свою… И вот уже всего ничего Куколоке осталося, чтобы цветочки те сорвать, как вдруг братья коварные по Громановой команде отпустили его разом. Полетел бедный дурошлёп в пропасть глубокую, вскрикнув от ужаса только, а потом ударился он о крутой склон и замолк. Сознание, видать, потерял. И куда он далее подевался, братья не видали — очевидно, в провал каменный упал.
Возвратилися Торан с Громаном назад и встревоженной Миловзоре рассказали о горе-несчастье. Так, мол, и так, разводят они руками — упал-де дурак по глупости в провал, и достать его труп оттуда нельзя никак.
Миловзора было возмутилася и стала винить обоих подлецов в умышленном Куколокином убийстве, но те враз надавили ей на психику, закричав на деваху яро и побоями ей заугрожав.
— Ты таперича тут помалкивай! — пугал царевну амбал Громан, — Дарилад-то, слава богу, преставился, и защищать тебя более некому, ага! Ишь, цаца ещё какая нашлася! Или, может, тоже за дураком желаешь отправиться?
Та и замолчала, скрепя сердце своё измочаленное, лишь горько по Куколоке она заплакала.
Сели они тогда в повозку и поехали себе далее.
И вот долго они там ехали или коротко, только заявляются они, наконец, домой. Как приехали, так погнали прямиком во дворец царский, где теперь дума боярская заседала, возглавляемая Худеяром. Впустили их, правда, не сразу, а заставили сперва подождать, и лишь спустя часика этак с два ввела стража всю троицу в тронную залу.
Боярин Худеяр, как главный претендент на трон царский рядом с ним и сидел, а прочие бояре бородатые посиживали на прежних своих местах. Ну а доставленных под конвоем посреди залы в рядок поставили.
Худеяр по виду был хитрован: невысокий такой, щупловатый, глазки маленькие были у него словно у лисы, а на губах тонких улыбочка играла змеиная…
Начал он Громана допрашивать, чуток его брехню послушал, а потом вот о чём его спрашивает:
— Так ты, говоришь, не видал, как Куколока-дурак сестёр выручал?
— Ага, не видал.
— Хм. Странно. Все же знают, что царевен нечистая сила украла, а вы вот так легко их назад возвертали? А не врёшь ли ты часом, парень? Может, ты того… с нечистой этой силой знаешься, а?
Перепугался Громан, взволновался, уши у него стали красные.
— Да я… это… как его… — принялся он запинаться, — Нет! Что ты! Знать не знаю я нечисти этой поганой! Чистый я, чистёхонький как слеза!..
— Эй, стража! — приказал тут Худеяр, с царевны прекрасной взора сладострастного не спуская — А ну-ка взять двоих сих мерзавцев! Живо их обоих в подвал пытальный! Ужо дознаемся, чего там было да как…
Как услыхали весть зловещую лиходеи, так рухнули они пред боярином на колени, и Торан замычал, А Громан орать почал:
— Помилосердствуй, твоё велико, не пытай нас, не надо! Мы и так всю правду тебе скажем! Эту вот девку, — и он на Миловзору пальцем указал, — Куколока-дурак привёл из недр ада!
— Вот оно как! — взвизгнул азартно Худеяр, — Не зря я чуял, что дело тут неладно!
— Да-да — из треклятого ада! — продолжал Громан в горячке, — Там она у самого Чернобога в замке вроде жила, а Куколока этого чёрта то ли убил, то ли сил лишил, а Зорку на белый свет возвратил.
По боярским рядам аж волна бурливая прошла. Закричали бояре в адрес царевны что-то нелицеприятное, а Худеяр в кресле своём откинулся и наблюдал всю эту вакханалию с ухмылочкою умильной…
Наконец он руку поднял, дождался боярского спокойствия и таково рёк:
— Так, этих, значит — в подвал! В цепи их заковать и посадить на хлеб да на воду, чтобы врать им было не угодно!
Подскочили стражники к завопившим братьям и уволокли их, куда было сказано. А Худеяр объявил перерыв в заседании боярском, всех лишних прочь спровадил и один на один с Миловзорою в зале остался. Встал он, обошёл кругом гордую красавицу, стать девичью плотоядно оглядывая, и восхитился прелестью её несказанной, снизу вверх на неё поглядывая.
— Ай да красавица ты, бывшая царевна! — бородёнку себе пощипывая, он прогундел, — В жизни такой ядрёной я не видал! Ха-ха-ха!
Потом берёт он её за руку и за стол резной усаживает, а сам садится рядышком.
— Вот что, Миловзора, — предлагает ей старый греховодник, — Выходи давай замуж за меня! Я без пяти минут уже царь… Коли согласишься — как плюшка в масле будешь кататься. Да-да, правда, не обманываю. Ай же ты моя радость!..
И он полез лапать её да целовать.
А Миловзора ка-ак даст ему с размахом по мордасам! У блудливого поганца от сего удара даже шапка его богатая с башки упала.
— Уйди прочь, козёл ты лядащий! — воскликнула красавица в негодовании, — Лучше мне умереть, чем жить с таким котярой!
Ну и взъярился от слов её Худеяр! Ударил он по столу кулачишкою звонко и позвал громким голосом стражу дворцовую. А когда та появилась, приказал он царевну схватить и в заточение её увести.
Да напутствовал её такими словами:
— Добро, ядовитая змея, спасибо за любовь да за ласку! Значит, не гож я для
