нет желания ругаться. Я сначала думала, что когда ты придешь, то устрою скандал. А сейчас нет. Не могу. Тебе очень плохо, Сереж?
– Мари, я потерял работу. Меня уволили. Сегодня мне дали выходной, а завтра вышвырнут из компании. Просто этой ночью мы поехали… – я осекся, вспомнив ее слова. – Подожди, а почему ты говоришь, что мы переживали? Почему во множественном числе-то?
В ответ Мари лишь улыбнулась.
Глава 9
Помните, как я начал этот рассказ? Я все ворчал, как мои коллеги мешают мне слушать аудиокниги. Ворчал как старый дед, какие они балаболы по утрам. И вот сейчас, когда я ехал на работу, меня не раздражали ни пробки, ни сообщения коллег, которые снова потеряли какой-то файл. Пока другие руководители направлений клялись, что эксель нужно сжечь и перестать сводить в нем файлы, я лишь ехал на работу и улыбался.
Этим утром я любил все и всех: меня не бесил водитель BMW, который ехал на машине за четыре миллиона, но к ней явно не шли в комплекте поворотники, меня не бесили дорожные работы. Меня даже не раздражала песня «Любимка», понимаете? Я был абсолютно счастливым человеком и все, что происходило вокруг было… ну господи, таким несущественным. Все было хорошо. Меня даже не волновало, что сегодня я отработаю последний рабочий день в компании, которой отдал шесть лет жизни, просто придя на подработку после того, как вернулся из армии. Я стану отцом. Понимаете? Отцом. Так что мне оставалось только улыбаться, тупо улыбаться и ехать со счастливым лицом по привычному маршруту.
Впрочем, когда я подъехал к бизнес-центру, то улыбка слезла с лица. Коротков. Леша Коротков, который спас мне жизнь и вообще по моей вине потащился со мной в это Фатеево. Благодаря которому у моего ребенка будет отец.
Я вышел из машины. Захлопнув дверь, я точно решил, что Коротков без работы не останется. Не знаю как, но я это сделаю. Когда я зашел в офис, то Лешки на месте не обнаружилось. Опаздывает, засранец. Стоило мне подойти к рабочему месту, как телефон зазвонил.
– Привет! – сказал я, поднимая трубку.
– Привет-привет, – веселый голос в трубке я перепутать не мог. Это был Артемьев. – Говорят, ты неплохо позавчера отдохнул?
– Было дело.
– Зайдешь?
– А могу отказаться?
– Ну попробуй, – хмыкнул Артемьев.
– Лучше не надо. Иду.
Когда я поднялся на пятый этаж, Артемьев с кем-то разговаривал по телефону. Завидев меня, он кивнул на кресло-мешок и продолжил разговаривать. Когда он положил трубку, поднялся с места и сел в кресло-мешок напротив. Хитро посмотрев на меня, он сказал:
– Да… Серега, рассказали мне про твои приключения. Полтавский еще сказал, мало того, что ты подрался с каким-то маньяком в лесу, так еще и нашему СБшнику голову проломить хотел.
– Нет, просто врезал ему.
– По делу хоть врезал?
– По делу.
– Понятно, – Артемьев повернулся к столу, не вставая с кресла, и протянул мне пару чистых листов бумаги и планшет. – Возьми ручку еще на подоконнике.
Я поднялся и взял ручку, после чего снова устроился в кресле. Увольняться – так со всеми удобствами, что мне, стоя заявление писать?.. Удобно устроившись на кресле-мешке, я спросил:
– Какую дату указывать? На завтра проведете увольнение?
– Чье увольнение? – удивленно поднял брови Артемьев.
– Мое, – сказал я. – Полтавский сказал, что мне нужно уволиться.
– А-а-а, ты про это… – Артемьев деланно задумался, приложил ладонь ко лбу и спросил, – слушай, а напомни плиз, какая должность у Полтавского? Все забываю каждый раз, надо в почте посмотреть.
– Начальник службы безопасности, – ответил я.
– Точно! – хлопнул себя по лбу Артемьев. – Точно! Начальник службы безопасности! – радостная улыбка резко пропала и Саша сказал: – Пока я тут вице-президент, начальник службы безопасности может засунуть свой язык в жопу по вопросу кадровых решений. Это я, собственно, и предложил ему сделать: засунуть язык в жопу. Еще будет он моих людей увольнять. Не его зона ответственности, пусть пропуска проверяет да камеры смотрит.
– А зачем тогда бумага? – спросил я.
– А это для мальчика твоего, Леши Короткова, – сказал Саша. На его лице больше не было ни тени улыбки. – Мальчик накосячил. С сотрудником не встретился, сотрудник… эм, исчез. Мальчик решил из пистолета пострелять, а мне теперь из ФОТа надо пару миллионов разродить, чтобы замять эту историю. Или ты думаешь, у нас отдельный есть ФОТ на взятки мусорам в Боровске? Ты остаешься, Звонарев. А мальчик твой уходит.
– Нет, – ответил я. – Мальчик остается. Мальчик мне жизнь спас.
– Ты решил со мной поспорить, после того как я тебе работу оставил? – вдруг заорал Артемьев, резко сорвавшись с места. – Встал! Что расселся! Встал!
Я спокойно поднялся на ноги, глядя в глаза вице-президента. Артемьев напоминал взбешенного бультерьера: он злобно дышал, не отрывая взгляда от меня, и прямо весь раскраснелся от злости. Видя, что его крик не оказывает на меня никакого влияния, он в злобе схватил со стола и бросил в стену органайзер с ручками и карандашами. Мелкая канцелярия разлетелась по полу. Краем глаза я заметил, как сотрудники в опен-спейсе встают со своих мест и опасливо смотрят в сторону нашей «стекляшки».
– Либо ты вышвыриваешь его, кретина, либо пакуешь вещи вместе с ним, – прошипел Артемьев, приблизившись ко мне почти вплотную. – И насрать мне, кто кому жизнь спас, я тут делаю бабки делаю, понял? И пока ты тут работаешь, то будешь делать что я скажу.
– Саш, я уже сказал, что мальчик остается.
– Тогда прямо сейчас пиши, – зарычал Артемьев. – Давай, пиши при мне!
Я только усмехнулся и быстро накидал шапку заявления на имя председателя правления. Быстро написав слово «Заявление», я только уточнил:
– На завтра? Сегодня кадры уже не успеют провести заявление.
– На послезавтра, – процедил Артемьев, – послезавтра будет первое июня.
– Хорошо, – пожал плечами я. – Текст не подскажешь, Саш, как там правильно?
– Прошу перевести меня на должность руководителя управления с 1 июня 2020 года, – вдруг совершенно спокойно сказал Артемьев. Когда я поднял глаза на
