она с жадностью поглощала долгими вечерами.
– Ну ты даешь! Нафига тебе все это? – открытая банка зашипела, и Мишка запрокинул голову, жадно вливая жидкость в горло.
– Я мечтаю…
– Айболитом что ли стать? – Мишка захохотал и подавился.
Его лицо налилось багровым цветом, а стакан заходил ходуном. Пузырящаяся жидкость залила колготки Веты.
– Что ты сделал? – расстроилась она. – Вдруг будут пятна. И мокро так…
– А ты сними, я смотреть не буду. На батарее высохнут. Мы даже свет выключим.
Вета мучительно думала над его предложением и прошептала:
– Выключай.
Темнота подействовала на Мишку опьяняюще. Пальцы обхватили голую коленку девочки, больно сдавили. Вета внезапно пришла в себя и закричала:
– Отстань от меня! Ты что делаешь?
– Ты типа недотрога? Кого из себя корчишь, колченогая?
Брызжущая слюна, ненависть в глазах. Вета с изумлением смотрела на парня, который превратился в монстра. Он подскочил, включил свет и ткнул пальцем в искалеченную Веткину ногу. Нога заканчивалась чуть выше щиколотки и переходила в протез – жуткое зрелище. Пластмасса поблескивала при свете безжалостной лампочки и не давала Ветке не единого шанса.
– Ты себя видела? Кому ты нужна такая? Уродина!
В комнату просунули любопытные носы сестры Макаровы:
– Что тут у вас?
Они возбужденно захихикали, предвкушая удовольствие от новой сплетни.
– И че у нас тут происходит? Размножение уродов? – Юля застыла в дверях, с кривой усмешкой разглядывая испуганную Ветку, лохматого Мишку, довольных одноклассников.
– Я домой, – Вета схватила колготки с батареи, быстро помчалась в туалет.
Путаясь, чертыхаясь, захлебываясь слезами, натягивала мокрую тряпку, мечтая лишь об одном – исчезнуть с лица земли. Она сжалась, открыла дверь и ринулась в коридор, не глядя на одноклассников, не пытаясь понять, что все думают про ее позор, жалеют или торжествуют. «Да, конечно, рады и расскажут всем…всем».
Прочь, прочь отсюда. Из этой квартиры, растоптавшей ее гордость.
Ксения Львовна открыла дверь и брезгливо отодвинулась, впуская Вету. Зареванные глаза умоляюще смотрели на женщину. Натянутые впопыхах колготки порвались на самом видном месте – чуть повыше левой коленки – и зияли назойливой дырой.
– У пустоголовых девиц этим всегда заканчиваются вечеринки. Ты отвратительно выглядишь! Поговорим утром.
Вета упала на кровать, не снимая праздничное платье. Так страшно увидеть презрение во взгляде дяди Саши! Что она натворила?
Когда все одноклассники ушли, Юля обнаружила под кроватью разлетевшийся телефон.
– Колченогая тварь, – шептала она и втаптывала каблуком в пол детали ни в чем не повинного телефона. – И рыжий урод.
29
Вета уткнулась в подушку. Все выходные она не подходила к телефону и пряталась даже от Кати. Вновь и вновь проходили перед глазами картины того неудачного вечера: хохочущий Мишка, веселые одноклассницы, торжествующая Ксения… Даже альбом с семейными фотографиями убрала подальше. Страшно было смотреть в глаза родителей и бабушки. Как объяснить, что она хотела повеселиться в компании ровесников, ощутить себя такой же, как они?
– Прощения у меня просить собираешься? – женщина плотно закрыла за собой дверь и опустилась на мягкий стул. Разговор предстоял долгий.
– Нет, – девочка села на диван и уставилась на опекуншу.
Вета понимала, что нужно выглядеть виноватой, побитой собачонкой, которая скулит у ног хозяйки. Но пересилить себя не могла.
– Вела бы ты себя поскромнее… Я позвонила Александру, мы долго с ним разговаривали, обсуждая сложившуюся ситуацию. Мы решили, что от тебя одни проблемы и огорчения. Вечеринки, с которых ты приходишь полураздетая, потеря дорогих вещей! Что дальше? Алкоголь? Притоны? Проституция?
Женщина смотрела на Вету с неприкрытым торжеством змеи, которая заглотила добычу. Ни капли жалости или хоть чего-то человеческого.
– Собирайся. И вещи не забудь упаковать.
Вета заледенела: от нее действительно хотят отказаться. Недели, проведенные в приюте, не прошли даром: она знала, что опекуны могут вернуть детей. Слишком проблемный ребенок, шумный, скандальный, дерется. Переезд, болезнь, развод опекунов… Миллион причин – и ребенка бросали, будто никому не нужную игрушку.
– Держи сумку. Вещей у тебя скопилось много, все в пакеты не влезут. Хлам здесь не нужен. Как и ты.
Девочка бросала в большую спортивную сумку свитера, юбки, джинсы, туфли… И слизывала злые слезы. Несправедливо. Почему жизнь постоянно идет кувырком?
Скрипнула дверь, и Ксения забила последний гвоздь:
– Не вздумай жаловаться, пускать слезу. Мы приняли решение вместе. Ты его разжалобишь, расстроишь. А кардиолог запретил. Здоровье плохое, приступ начнется и… Я не собираюсь жить с полутрупом.
Такси, поскрипывая на поворотах, быстро подкатило к знакомому двухэтажному дому. Пожилой водитель быстро отслюнявил сдачу. Он проводил клиенток долгим взглядом. Впереди шла женщина в дорогом пальто, на неустойчивых шпильках, с гривой темных волос. Позади медленно тащилась хрупкая девочка с огромным баулом. Сумка почти доставала до земли.
– Во грымза баба! – хмыкнул таксист.
30
Вета научилась прогонять мысли. Назойливой галдящей толпой они теснились в голове, лишая сна, аппетита, надежды. Тяжело жить, ежеминутно воображая дядю Сашу и Ксению, которые пьют сейчас чай, обсуждают избрание президента на второй срок или новый фильм. Они легко вычеркнули Вету – корявую ветку – из своей жизни. Взяли дворняжку в дом, посмотрели на ее поведение, а потом решили отказаться от хлопотной затеи.
«Ты нам не нужна», – билось в ее голове, когда она в шесть утра просыпалась и прислушивалась к мерному дыханию соседок.
«Предатель. Как ты мог? Сволочь», – неделю шептала Вета в подушку злые слова.
Однажды утром к ней пришло озарение: надо забыть семью Вишневицких как странный сон. Лишь только мозг начинали буравить «неправильные» мысли, она представляла котят. Пушистых, короткошерстных, лысых сфинксов, маленьких и подростков. Придумывала клички и разные забавные истории. Боль отпускала.
Ольга Васильевна ушла в декретный отпуск, и Цепом без нее превратился в черную яму, глубокую, непроглядную. Девчонки-соседки казались Вете неинтересными. Но тосковать ей было некогда. У Веты появилась мечта. Только сейчас она поняла, что никто не поможет ей в будущем. Человек должен решать сам, какой дорогой пойдет.
Вета взяла в городской библиотеке стопку учебников по зоологии и химии, штудировала их от корки до корки. В виде исключения девочке разрешили учиться в старой школе. Девятый класс, экзамены. Всего-то два месяца осталось.
Вета боялась идти на уроки, боялась увидеть одноклассников, ощутить на себе их насмешливые взгляды. Катя была ей рада, а все остальные перемигивались и отпускали шуточки. Да и черт с ними!
Вета училась как одержимая, выполняла всю домашку и дополнительные задания. Старая подслеповатая биологичка, приметившая любознательную девочку, улыбнулась как-то после урока:
– В областном центре есть ветеринарное училище. Тебе туда поступать нужно.
– А экзамены? Вдруг не сдам.
– Сдашь хорошо выпускные в девятом классе – тебя, Виолетточка,
