возьмут с превеликим счастьем. Везде нужны светлые головы. А я давно не видела такого… – она замолчала, – талантливого ребенка.
Вета подняла глаза на старушку, и ей померещилось, что та стала моложе и симпатичнее.
– Спасибо вам, Светлана Витальевна, вы… Правда, спасибо!
Биологичку звали Бациллой. Какой дурак придумал его? Зловредное прозвище ей вовсе не подходило.
31
– Юлия Снегирева, – классная истерично выкрикивала имя, будто звезда 9 «А» спряталась под партой.
– Третью неделю не появляется, Надюха родакам ее дозвониться не может. С ней что-то случилось, – перешептывались девчонки. В их голосах слышалась и тревога, и злорадство, и удивление.
Вета недоумевала: это ей, а не Юле после праздничной вечеринки следовало уйти в подполье. Это Колченожка выставила себя безмозглым пугалом, бегала босая по квартире, сверкая своей «костяной ногой». А Юля оказалась на высоте, в очередной раз посмеялась над убогой одноклассницей.
– Миша, куда Юлька пропала? – повернулась «худая» Макарова к последней парте, где прятал красные уши Мишка.
– Отвянь, а? Я откуда знаю.
– А он врет, – Олег лениво вступил в разговор.
– Так скажи, Олежа, – Катя кокетливо повела плечом и улыбнулась бойфренду, послав ему какой-то тайный сигнал.
Уже второй месяц пылал их роман, на переменах они обнимались, не стесняясь одноклассников, и собирали возмущенные взгляды учителей.
– Да что скрывать? Родители к ней неожиданно нагрянули, приехали дочку с восьмимартом поздравить. А там разгром… Те, кто был на хате, знают.
– И что с ней? – осипла от напряжения «толстая» Макарова.
– На север забрали, к белым медведям, – хохотнул Олег.
Класс и Надежда Петровна переваривали полученную информацию.
– Ты рада? – Катя выпалила вопрос на последнем уроке литературы.
Девятиклашки, вместо того, чтобы прочувствовать трагизм положения Гамлета, шушукались и пускали самолетики. Молодая училка смотрела в окно и, кажется, думала о чем-то приятном, не обращала внимание на очумевших учеников.
Вета читала отрывок из Шекспира, чуть-чуть шевеля губами:
– Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними? Умереть. Забыться.
Она повернулась к подруге и с надрывом повторяла вечные строки, особенно полюбившееся «с целым морем бед».
– Слышишь, о чем я спрашиваю? Вета!
– Покончить с ними?
– Тьфу, заберите Шекспира у ботана. Совсем заучилась! – Катя разозлилась и стала выхватывать толстую хрестоматию из-под Ветиного носа.
– Отпусти! Мировая классика, порвешь книгу, невежда. Да фиолетово мне – есть Юля, нет ее.
Вета говорила правду. Она сама не понимала своей реакции. Исчез враг, давняя недоброжелательница, которая всегда рада была унизить и оскорбить. Радоваться надо, а Вету охватило безразличие. Это казалось такой мелочью – в сравнении с предательством Вишневицких. И Мишка, и Юля, и этот злосчастный вечер – все осталось где-то вдалеке.
32
Коридоры Цепома заполнились веселыми голосами, воплями и смехом воспитанников, к ужину освободившихся от занятий. Сидя на высоком подоконнике – что строго-настрого запрещалось – Вета углубилась в свои мысли. Надо узнать, где живет Маша, позвонить ей, исправить давнюю ошибку.
– Ольга Васильевна, это вы? – Девочка побежала по коридору, завидев молодую женщину.
– А как ты здесь оказалась? Вета, иди ко мне, – Ольга Васильевна обхватила плечи девочки, и на секунду вспомнилась мама. Защипало в горле, Вета вырвалась из теплых объятий.
– Выбросили меня за ненадобностью, Ольга Васильевна. Зайку бросила хозяйка, – пропела Ветка.
– Хватит. Не надо… Ты девочка воспитанная, тебе не идет кривляние. Мне так жаль!
– А вы выйдете на работу?
– Нет, у меня дома дочка-крохотуля. Какая тут работа? Я за справкой в отдел кадров пришла.
– Хоть какая-то радость в этой обители скорби была – вы!
– Не ожидала здесь тебя увидеть. Что я могу для тебя сделать, Веточка?
– Помогите найти Машу.
Ольга Васильевна вытащила из большой черной сумки потрепанную записную книжку, долго листала страницы, морщила высокий лоб.
– Записывай.
Вета схватила обрывок бумаги и ручку с вахты, дрожа от нетерпения.
– 653487. Записала?
– Ага!
– Попробуй позвонить. Я не уверена, что тебе это удастся. Коммуналка, общий телефон. Идти туда нельзя. Живут там… мягко говоря, маргиналы. На кого нарвешься, неизвестно. Успеха тебе, Веточка.
– А фамилия у Маши какая? Я не знаю.
– Мышункина. Заперли нашу мышку.
Вета проводила недоуменным взглядом воспитательницу. О чем это она?
33
– Але-о-о-о, – пьяный голос бесконечно тянул противное «о», вызывая острое желание бросить трубку.
– Здравствуйте. Позовите, пожалуйста, Марию Мышункину.
– Че-о-о-о?
– Машу повозите.
– А, Манька-рванька. Щас!
Женщина обрадовалась и заорала на кого-то:
– Молчи, придурок.
– Да, – тихо прошелестела трубка какое-то время спустя.
– Маша, это я, Вета. Виолетта.
Что-то шипело, сипело, царапало ухо. Маша хранила молчание.
– Ты слышишь меня?
– Да, слышу.
Раздался щелчок.
Трубка долго еще издавала длинные заунывные гудки, а Вета все держала ее в руках. Мышка не захотела разговаривать с предательницей. Поделом.
34
– Вета, тебя спрашивает какой-то мужчина.
Учительница зашла в кабинет и с улыбкой смотрела на рыже-каштановую макушку.
Вета ничего не ответила. Заковыристые задания сопротивлялись. Вторую неделю она готовилась к городской олимпиаде по биологии, допоздна засиживалась в школе.
Светлана Николаевна зевнула.
– Девочка, пора нам домой. Мы славно поработали. Мужчина – твой опекун, да? – наверное, так и ждет тебя.
– Я пойду. До свидания.
– До завтра, Вета.
Александр Николаевич стоял на крыльце, нервно сжимая толстые перчатки.
«Похудел, какой-то тусклый, старый. А, впрочем, какое мне до него дело».
– Лета, здравствуй.
Она шла, не оборачиваясь, гордо подняв голову. Сколько раз в мечтах представляла себе этот разговор, а сейчас хотела только убежать. Все равно ничего не вернешь!
– Мне поговорить с тобой надо, – Александр Николаевич говорил тихо, будто боялся слов. Ветка ускорила шаг. – Да подожди ты!
– Мне с тобой… с вами говорить не о чем. Идите к своей Ксеньке.
– Да стой же ты! Я все равно не отстану.
Она повернулась, и лицо мужчины расплывалось, теряло четкие очертания.
– Да что вам надо-то? Взяли – выкинули… Я что котенок, который в углу нагадил? Живите дальше, мрази! – Она орала, перемежая речь грубыми словами.
Редкие прохожие шарахались от странной пары: импозантный мужчина и крикливая девочка.
– Зачем ты так, Лета?
– А как с тобой надо? Ненавижу!
– Я виноват, прости… Уехал в командировку, Ксения скрывала от меня…
– Врешь!
– Я просил позвать тебя к телефону – она отнекивалась. Говорила, что ты наказана. Потом опять: девочка заболела, у нее сильная ангина. Приехал полмесяца назад и обнаружил, что тебя нет.
– Приехал, понял, что она сдала меня в чертов приют. И дальше? Что дальше, а дядя Саша?
– Я не знал, как к тебе прийти…
– Поджал хвост и спрятался под
