что не зарылся в сиськах охающей Жанночки. Сладкая парочка систематически привлекает взгляд Киры, и мне становится неприятно.
Даже не жаль её, просто бред какой-то переживать из-за этого ублюдка.
— Пойдём-ка со мной. — Подхватываю руку девушки и веду за собой из этого душного зала.
— Куда ты? — Пытается сопротивляться, но не сильно.
— Выйдем, проветримся.
— Но там официальная часть…
Останавливаюсь резко, поворачиваясь к ней.
— Скажи, что тебе это действительно интересно, и оставайся.
Сомнение в глубине души и шампусик в крови Авериной явно играют не в пользу вечеринки, поэтому она хмурится и подёргивает плечами.
— Вот именно.
Ориентируюсь я в этом здании не очень-то хорошо, поэтому наугад тащу Стерву подальше от шумного зала.
Каким-то чудом через лестничный проход и пару поворотов, мы оказываемся на небольшой площадке под открытым небом, довольно высоко над землёй.
— Уже стемнело… — Кира подходит к перилам и заглядывает вниз.
— Да. — Стягиваю бабочку и ослабляю воротник. Настоящая удавка.
Её бокал с шампанским опустел, и девушка вертит им в руке, а потом наклоняется и ставит на бетонный пол.
— Я говорила уже, что ненавижу такие вечеринки? — Какая-то усталость сквозит в голосе и даже, я бы сказал, безразличие.
— Говорила. — Подтверждаю.
— Каждый год фирма отца устраивает приём. Каждый год я прихожу, только потому что должна.
— Кто это решил?
— Я обязана ему многим. Своим положением, работой. — Она не поворачивается, облокачивается на перила. — В конце концов тем, что меня не смешали с грязью, когда Илюша родился, и мы сохранили нормальные отношения с Олегом.
Да она угорает…
— Я тебе поражаюсь, женщина… — Искренне выпаливаю. — То, как этот долбоёб макает тебя лицом в говно, называется «нормальными отношениями»?
— Ты же не знаешь моей жизни. Как можешь судить? Ему тоже нелегко пришлось.
— Ну, слушай, что у вас там такого могло произойти? Я тоже недавно с Янкой посрался, но это же не значит, что теперь прилюдно пойду унижать её.
— Прекрати. — Поворачивается. — Я не хочу сейчас обсуждать Олега.
Она смотрит прямо, как обычно, когда не показывает своего истинного лица. Давая понять, что минута слабости окончена.
— Кстати, если хочешь, после официальной части можешь поехать домой.
— А ты?
— Скорее всего тоже.
— Предлагаю другой вариант. — Мне почему-то не хочется сейчас уходить от неё. Даже несмотря на то, что мы говорим на разных языках и не понимаем друг друга.
— Какой? — Без особого интереса, обхватывая плечи руками.
— Давай сбежим отсюда прямо сейчас и пойдём гулять по городу.
Она смеётся, но не очень искренне.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. — Киваю. — Всё равно спешить мне сегодня некуда, а так хоть мозги проветрим.
— У меня обязательства.
— Да наплюй на них. — Она меня снова бесить начинает своей правильностью. — Им всем сейчас похуй на тебя и твои обязательства. Ты сама их себе напридумывала и пытаешься за это держаться.
— Не разговаривай так со мной.
Я подхожу к ней близко, вдыхая душный аромат духов, который, ей-богу, никогда не выветривается.
— А ты не строй из себя правильную суку. Расслабься хоть раз, позволь себе побыть человеком. Глядишь, жить проще станет.
Грудь Авериной ходит так часто, что сейчас, кажется, лопнет.
— Почему я вообще связалась с тобой? Невоспитанный, примитивный халявщик, и ведёшь себя, как настоящий козёл…
Вызов принят. Препятствий никаких не вижу.
— Так тебе же нравится, когда с тобой так обращаются. Ты подсознательно этого ищешь. — Я уже так близко у её лица, что чувствую горячее дыхание. — От всех мужиков, да? Папаша-тиран, Олег-долбоёб конченый, даже я, когда нагибал в кабинете: грязный, потный, простой рабочий, тебя, такую важную стерву, как последнюю блядь…
Не знаю, куда меня понесло…
Ответ прилетает мгновенно. Ладонью по щеке, больно обжигая кожу. Отрезвляет немного. Но не остужает.
Аверина секунды полторы таращится своими глазищами на мою реакцию, а потом срывается с места, но я не даю ей далеко убежать. Прижимаю к первой попавшейся стене и сходу впиваюсь в пухлый рот.
Меня рвёт на части от её надменности, и одновременно от желания обладать как-то по-звериному, дико, первобытно. Поцелуй больше похож на «рваные» укусы, она брыкается какое-то время, пытаясь оттолкнуть руками, но меня уже вряд ли можно остановить, болванка раскручена, и сейчас разнесёт тут всё к херам…
Чёртова сука сводит с ума, заставляет забыть обо всём, в том числе о последствиях, которые неминуемо настигнут, но сейчас об этом не думает никто из нас. Она перестаёт вырываться и обхватывает ладошками мою шею, притягивая и углубляя поцелуй. За её губами острые зубки, которые пересчитываю, и ласкаю язык, вкусный до умопомрачения.
Нельзя.
Нельзя быть такой несовместимо холодной и обжигающей одновременно. Такой бесячей и желанной. Я, наверное, свихнусь, не дожидаясь утра.
Стерва постанывает и уже пытается впечататься в меня всем телом, я шарю руками по спине, упругой заднице и пробираюсь ладонью под вырез платья. Одновременно пытаюсь стиснуть сиську, ощущая, как по позвоночнику протекает жар возбуждения. Меня кроет по-взрослому, снова, как тогда, два года назад.
Мне остаётся совсем немного до её самой сокровенной точки, ещё чуть-чуть, и пальцы окунуться во влажную, горячую плоть, но в этот самый момент предвкушения… всё обрывается.
Кира отталкивает меня сильно и резко. Она тяжело дышит и смотрит с осуждением.
Я не могу осознать в первые секунды, что мы прервались, мне нужно её трогать, нужно ближе к ней… в неё глубоко и надолго.
— Снова, как блядь? — Ошарашивает своим вопросом, который вот вообще сейчас не к месту.
Какого хера?
— Чего? — Туго соображаю, у меня мозг утёк по направлению к паху.
— Повзрослей уже наконец, Тём! — Бросает срывающимся голосом. — Я не буду трахаться с тобой в подворотнях, мне и одного раза хватило. Пожалуй, всё. Завтра приходи за расчётом и больше не появляйся в моей жизни!
Я, охуевший, остаюсь стоять на месте, пока жёлтое пятно платья скрывается за тяжёлой стеклянной дверью.
Она хочет меня, но какие-то предрассудки мешают исполнить желаемое. Я, конечно, ещё со своими комментариями… Кто просил язык распускать, теперь чувствую себя говном конченным.
Дикое возбуждение никуда не пропало, я ощущаю на себе её запах и понимаю, что веду себя, как маньяк.
Все мои потуги построить отношения с Янкой за весь этот ебучий год — просто «коту под хвост». Сейчас я осознаю, что в «сраной жопе» находятся не только мои отношения, но и всё положение в целом.
Я хочу эту женщину.
Я её ненавижу.
Я не могу прожить и дня без мыслей о ней и не представляю, как завтра буду забирать деньги, которые она мне обещала, если мне хочется в
