Диск кончился, Алик взглянул на часы. Она обещала прийти вдевять часов. И она не опоздает, этого недостатка у нее нет. Боже, дай мне силывсе вынести на этот раз!
Ровно в девять раздался звонок в дверь.
Домой я вернулась не поздно, часов в восемь. Матушка,оказывается, еще с утра уехала жить к Валентине Михайловне до окончанияголодовки, чтобы не нервничать, когда мы потребляем пищу. Еще из-за двери яуслышала хохот и визг и поняла, что у нас в гостях Катерина. Катерина – этоединственная школьная подруга моей сестры; как я уже говорила, когда Анькаразвелась со своим первым мужем, она раздружилась со всеми одноклассниками. Тотпервый муж был очень обижен на Аньку, и все школьные приятели встали на егосторону. Не знаю, почему Анька не рассталась с Катериной, скорее всего, из-заКатькиного замечательного характера. С одной стороны, Катька – неисправимыйоптимист. А с другой – ей на все наплевать.
Катерина закончила английскую школу вместе с сестрой, ноеле-еле на тройки, поэтому ни о каком университете не могло быть и речи. Как исестра, Катька тут же выскочила замуж за своего друга детства, который жил сней в одном дворе. Только моя умница сестрица не заводила детей и через двагода спокойно развелась, а Катя тут же родила сына, долго не работала,специальности у нее не было никакой, язык она понемногу забывала, потомустроилась в какую-то фирму секретарем, фирма разорилась, Катька перебиваласьслучайными заработками, потому что муж стал пить и денег в дом не приносил. Ктридцати годам Катерина с мужем развелась, но жила с ним в одной квартире, сынуменяли уже четвертую школу, потому что к двенадцати годам он стал такимхулиганом, что учителей при упоминании его фамилии начинало трясти, кого мелко,кого крупно.
При всех этих неприятностях Катерина не унывала, никогда нежаловалась, хотя вечно влипала во всякие истории. Внешне она была оченьхорошенькая – кудрявая пухленькая блондиночка с голубыми глазами, пустыми, какпуговицы. По утверждению моей матушки, чтобы привлечь мужчину, Катьке надо былотаращить глаза и молчать, только изредка смеяться, потому что смех у нее тожебыл чудесный – серебристым колокольчиком. Но разговаривать с мужчинами матушкаКатерине не советовала, потому что после первых же слов всем становилось ясно,какая же Катька глупая. Тем не менее вся наша семья очень хорошо относилась кКатерине, а Дашка с Лолитой ее просто обожали. Катька стояла с ними на ушах, анас с сестрой развлекала сплетнями из жизни общих знакомых.
Так и сегодня, сестра со Славкой уже умирали над очереднымКатькиным приключением.
– Ты представляешь, Маринка, Катерина-то у нас замуж заамериканца выходит, в Штатах жить будет!
– Да нет, это еще не точно, – отмахиваласьКатька, – я еще не решила…
– Ты откуда же его взяла?
– Да случайно, он приехал к одним знакомым, посылкупривез, а меня позвали переводить.
– Да ты же ничего не помнишь! – не выдержаласестра.
– Со страху вспомнила, объяснились мы как-то. А потомон мне позвонил, ну и… Два месяца он тут жил, а теперь уехал, меня туда зовет.Там у него дом в Калифорнии, от Санта-Барбары недалеко.
– Вот видишь, в Санта-Барбаре ты уже всехзнаешь. – Славка подмигнул нам с сестрой.
– Да ладно вам шутить, он такой добрый, хороший, там унего жена бывшая в доме живет, всех собак-кошек бездомных подбирает.
– И тебя подобрал, значит. А лет ему сколько?
– Ой, девочки, в этом-то все и дело! Пятьдесят два!
Славка чуть со стула не свалился.
– Ты что, сбрендила? Куда тебе такой старичок, что ты сним делать будешь?
– Пока все нормально у него, – обиделасьКатерина, – еще молодых за пояс заткнет.
Тут Славка надулся.
– Ты на что это намекаешь?
Я решила разрядить обстановку:
– Ладно, ребята. Катерина, у Аньки склероз, а ты мневот что скажи, учился у вас в параллельном классе такой Алик Лунгин? Из себятолстый, волосы темные.
– Не помню такого.
– Ну вот, у тебя тоже склероз.
– Да не было у нас Лунгина! Тем более толстого! И нагод младше тоже. А не веришь – давай фотографии смотреть. Анька, доставайальбом!
Сестра довольно быстро нашла школьные фотографии. В альбомеАлика не было и быть не могло – там ведь был только класс сестры. Дальшероссыпью валялась целая пачка любительских фотографий.
– Вот смотри, Маринка. Вот все наши мальчишки, вот мы сАнькой отдельно, а вот большая фотография. Тут мы в день последнего звонка водворе школы. Оба выпускных класса, а сзади все фамилии подписаны. Читай сама –нет здесь никакого Лунгина!
Я посмотрела и вынуждена была согласиться.
– Может, он старше был? Только я там тоже никого стакой фамилией не помню.
– Да нет, – вздохнула я, – ему тридцать лет,ваш ровесник.
Я так расстроилась, что даже ушла в свою комнату. Что же этотакое? Зачем он мне все наврал? И откуда он знает сестру? И зачем-топридумывает про отца, часы еще тут приплел. Ой, прав Максим, надо с нимосторожнее.
При мысли о Максиме у меня окончательно испортилось настроение.
Алик рассматривал женщину, стоящую на пороге его квартиры.По-прежнему хорошо выглядит. Очень худа, поэтому может позволить себе любуюодежцу, даже довольно экстравагантную. Но в этот раз на ней нейтральный костюмклассического покроя, зеленовато-серый. Как всегда, тщательно наложенныймакияж, ну, этим она всегда увлекалась не в меру. Костюмом она дает ему понять,что встреча у них сегодня будет сугубо деловая. Его бы воля, он вообще никогдабы с ней не встречался, но, похоже, на этот раз у него нет выбора. Если она неподтвердит, что была с ним в тот понедельник, Громова съест его с потрохами. Имнужен убийца, а у него был мотив, и нет алиби. Нет алиби… Ольга должна емупомочь!
Она прошла в комнату, принюхалась, подозрительно огляделасьпо сторонам.
– У тебя был кто-нибудь? Женщина?
– Я ждал тебя.
Она презрительно оглядела его неуклюжую понурую фигуру,хотела сказать что-то обидное, но пока сдержалась. Ничего, за вечер он ещенаслушается всякого, надо запастись выдержкой.
– Ты обдумала мою просьбу?
Ольга фыркнула:
– Просьбу? Ты хочешь, чтобы я пошла в милицию иподтвердила, что в прошлый понедельник с часу до двух мы были с тобой и что тыне выбрасывал из окна Ларису Георгиевну?
– Да, я очень тебя об этом прошу.
– А позволь тебя спросить, дорогой мой бывший муженек,что мне за это будет? Только не распространяйся, пожалуйста, тут о долгекаждого честного человека и об обязанности помочь ближнему. Во-первых, мы не вцеркви, а во-вторых, на меня это не действует, ты знаешь.
