короткие реплики и комментарии. Данька решил, что это для того, чтобы ему было нескучно в ожидании. Через полчаса, прочтя отчет, подполковник резюмировал:
— Ну что ж, очень хорошо. Пишешь грамотно, излагаешь четко. «Стукача» отработал на отлично.
— В чем же я его отработал? Скорее он меня из себя вывел, — возразил Данька.
— Э, брат, нам же важно не то, что он тебя из колеи выбил, а то, что же он в своей кляузе по этому поводу накарябал!
— Что, уже успел?
— Конечно. Это ты тут полдня детали вспоминал, да разговор подробно расписывал. А Стукачу твоему вчера вечером и часа хватило, чтобы по его доносу тебя при желании в лагерь лет на десять отправить.
— Даже так? И что же такого «мой» Стукач настучал?
— А вот щас я тебе и зачитаю.
Подполковник снова развернулся к сейфу, достал из него ещё одну тонкую папку и раскрыл. Взяв верхний лист, вытянул перед собой и, подражая конферансье, объявил:
— Дамы и господа, спешите слышать! Куплеты лучшего стукача нашего уезда!
Сменив комедийный тон на рабочий, подполковник продолжил:
— Извини, отвлёкся, в молодости в театральное мечтал, да по комсомольской путёвке… Итак. Вводная часть нам неинтересна. Ага, вот: «Лейтенант признался, что отпустил конвоируемого бандеровца. Подозреваю, что по сговору с конвойными».
— Чего?! Это когда я в таком признался? Что он несет?
— Давай разберемся. Ты же всё слово в слово записал?
— В точности!
— Есть такой сволочной тип демагогов. Они про тебя могут говорить что угодно. А ты обязан оправдываться и опровергать. И если хоть один раз не опроверг его слова, значит, он считает, что ты согласился. Два раза он сказал «отпустил», и ты возразил. На третий раз он сказал «отпустил» и тут же завёл разговор о «свободе», переключив твоё внимание. То есть, не возразив третий раз, ты по его понятиям молчаливо согласился, а, значит, и признался.
— Ну, знаете ли…
— Я-то знаю. Читаем дальше, ага, вот: «… называл украинцев злобными тварями, пособниками гитлеровцев и утверждал, что их всех надо давить».
— Это к бандеровцам относилось, — уже спокойнее прокомментировал Данила.
— Понятное дело. Но вот так. Крепись, дальше ещё будет. Итак: «Оправдывал преступления немецких фашистов на территории СССР, утверждая, что они совершены украинцами».
— Ууууу, — только и смог выдавить Данька, прикрыв ладонью лицо.
— Дальше: «Разжигал ненависть к украинцам, утверждая, что они по своей злобе истребляют поляков, русских и евреев. Распространял слухи о не имеющих смысла зверствах украинцев. Смаковал подробности зверств, вероятно склонен к садизму». О, какой ты злобный негодяй, слушай: «Распространялся о совершении незаконных расправ и пыток сотрудниками МГБ в отношении подозреваемых, угрожал применить пытки в отношении меня». Та-ак, а ещё ты политически неблагонадёжен: «Критиковал политику Партии и Правительства, — и то и другое с большой буквы, чтобы ты не сомневался, — в отношении украинцев. Обвинял в излишнем гуманизме и утверждал, что их поголовно следует казнить». И ещё: «Критиковал языковую политику в Украинской ССР, клеветал, что в Киеве и Харькове не разговаривают на украинском языке». Подпись: «Ветров».
— Товарищ подполковник, как с подобным дерьмом можно иметь дело?
— Ну, кто-то же натуральное дерьмо вычерпывает. Вот и с таким дерьмом среди людей кто-то должен возиться! В общем, тут всё понятно. Тебе по стажировке зачёт, а по этому деятелю я пишу заключение о недопустимости использования в качестве осведомителя. По всем его предыдущим доносам будем проводить дополнительную служебную проверку…
Много позже Солженицын утверждал, что, согласившись быть доносчиком, он никакие доносы ни на кого не писал. Почему же, при этом, он даже в лагерях числился на блатных должностях для придурков (т. е. штатных стукачей) до сих пор остаётся загадкой.
Эпилог. 1987 год, Киев
Центральный железнодорожный вокзал в Киеве, 1980-е гг.
На следующий день после встречи в ресторане Валентин Александрович решил лично проводить Сергея Алексеевича, капитана первого ранга, с которым дважды его свела судьба. Из головы не выходил вчерашний рассказ Данилы Матвеевича…
С первого пути плавно тронулся и начал набирать ход поезд «Киев-Москва». Одновременно, следуя давно заведённой традиции, из репродукторов грянул марш «Прощание славянки». Услышав первые звуки знакомой мелодии, одиноко стоявший на перроне задумчивый полковник с танковыми эмблемами в черных бархатных петлицах встрепенулся, вскинул руку к козырьку фуражки в воинском приветствии и, пока последний вагон не проехал мимо, отдавал честь уходящему поезду…
https://youtu.be/fZ2iB5pklZQ?si=fn4Ip9LD7KYNTPQx
Чобиток Василий Валентинович
Киев, декабрь 2021 — сентябрь 2023 г.
