для Лиса приготовил.
Тайка приподняла кисею, которой была прикрыта зеркальная поверхность, и ахнула: вот это да! Она саму себя едва узнала. Ну точно царевна из сказки сбежала.
Она достала из рукава мобильник и сделала несколько кадров. В школе потом покажет: дескать, на экскурсии была. А что, почти правда.
Тайка закружилась, чтобы юбка надулась воланом и ромашки стали еще видней. Ей даже присказка ко случаю припомнилась:
— Свет мой зеркальце, скажи, да всю правду доложи: кто на свете всех милее, всех румяней и белее?
Конечно, она пошутила. И вздрогнула, когда насмешливый голос из-за спины произнес:
— Ты, ты, успокойся. И не мучай зеркало, оно не так работает.
— Лис! — Вот же принесла нелегкая. — Ты за мной подглядывал?
— Сейчас — нет. Ну откуда мне было знать, что ты возле моего навьего зеркала крутишься? Как тебе, кстати? Я его вчера весь день настраивал, пока ты летучую мышку выгуливала.
— Вообще-то мы тоже важными делами занимались, — надулась Тайка.
— Ну да, ну да, — отмахнулся Лис. — Исследовали коловершьи норы.
— Откуда ты знаешь?
А вот это уже интересно. Тайка о пещерах еще никому не успела сказать, а Яромир вряд ли бы проболтался.
— Так зеркало же! Надо было проверить, работает ли оно, вот я за вами и наблюдал. Кстати, весьма польщен, что ты обо мне вспоминала.
— Тебе послышалось. — Девушка закусила губу.
— Ну а кто говорил: Лиса позовем, он кого хочешь уболтает. — Кощеевич, прищурившись, усмехнулся. — В общем, мы с Радмилой проследили ваш путь от и до. Не любопытства ради, а эксперимента для.
— Не смей больше так делать! — Тайка припомнила задушевные разговоры с Яромиром на обратном пути и покраснела. — Это, выходит, кого угодно можно подслушать?
— Увы, нет… — вздохнул Лис. — Только того, чей волос у тебя есть. На твоей подушке этого добра навалом было. Ты бы не зевала, ведьма. Я-то ладно, а если вдруг какому лиходею достанется? Ты вообще представляешь себе, сколько всяких злых чар по волосу навести можно?
— А кто говорил, что союзникам доверять надо? Вот я и доверяла. Как видно, зря, — нахмурилась она. — Никуда с тобой не пойду и Василису спасать не буду, пока все не отдашь до единого волоска!
— Не горячись, ведьма. — Лис протянул ей мешочек. — Вот, держи. Клянусь, твоих у меня больше нет.
— А чьи есть?
— Радмилы и Яромира. Небось хочешь узнать, о чем они толкуют? — Он придвинул лавку. — Присаживайся, я не жадный. Сам посмотрю, с тобой поделюсь и даже злата за просмотр не возьму. Это будет весело, как в кинотеатр сходить.
— Не стану я ни за кем подсматривать!
— Ну, как знаешь.
Лис пробормотал себе под нос какое-то заклятие. Зеркало затуманилось, пошло рябью и явило брата с сестрой. Радмила сидела на скамеечке и вертела в руках едва начатую вышивку, Яромир, сложив руки на груди, подпирал стенку. Лица у обоих были мрачные.
Тайка хотела выскользнуть из залы, но тут ей в спину донесся укоризненный голос Радмилы:
— Меня упрекаешь, что с Кощеевой кровью связалась, а сам-то! Носишься со своей девочкой из Дивнозёрья, как дурень с писаной торбой.
— Смотри-ка, нас обсуждают, ведьма, — усмехнулся Лис. — Точно не хочешь остаться?
— Эта девочка мне жизнь спасла! — вспылил Яромир в зеркале. — И тебя, помнится, от ворон отбила, когда ты калечной птицей по полям прыгала. А потом и облик человечий вернуть помогла.
— Я прекрасно это помню, хотя предпочла бы забыть. — Радмила вцепилась в пяльца.
— Тогда имей уважение, называй ее по имени!
— Сейчас не о ней вообще-то речь, — поморщилась воительница. — Давай раз и навсегда уговоримся: каждый волен водиться с кем хочет. Я тебе не указываю, ты мне не пеняешь, и все довольны.
— Да не будь твой жених врагом Дивьего царства, я бы тебе и слова не сказал!
— Мы с тобой сегодня популярны, ведьма! — Лис на радостях захлопал в ладоши.
Тайка закатила глаза и накрыла зеркало кисеей. Кощеевич издал недовольный звук: Пушок примерно так же квохтал, когда кто-нибудь переключал телевизор. Жаль только, что одной ткани оказалось недостаточно: голоса все равно продолжали звучать.
— Зря ты так, Мир. Он ведь тебя с поля боя вытащил и помереть не дал.
— Я его об этом не просил. — Голосом Дивьего воина можно было замораживать реки. — Лучше было бы оставить меня там.
— Да что ты такое говоришь?! — ахнула Радмила.
Что-то стукнуло об пол: наверное, вышивка выпала из ее рук.
— Ты вчера сама все видела.
— Ну и что? Очень милая мышка. Да не скалься ты так, не то и впрямь подумаю, что мой брат упырем стал.
— Не в мышке дело. А в том, что была у меня судьба, а теперь нет.
— Это вообще как?! — опешила Тайка.
Она говорила шепотом, словно боялась, что Яромир с Радмилой могут ее услышать.
— Ну, это ты у Мары Моревны из Нитяного леса спроси — вы же с ней подружки.
— Это не шутки, Лис! — выпалила она с таким возмущением, что Кощеевич на всякий случай отодвинулся вместе с лавкой. Он скорчил гримасу:
— Что ж вы все орете-то… Знал бы — сказал бы. Пропала его ниточка, понимаешь? Должна была оборваться, а вместо этого просто исчезла. А плохо это или хорошо — да огнепеска разберет.
— Это-то ты откуда знаешь? — Тайка припомнила, что вроде в Нитяной лес только избранным вход был открыт и Лис к этим счастливчикам никак не относился. — Опять где-то подслушал?
— Ага, — Кощеевич на всякий случай принял покаянный вид. — Твои бабка с дедом обсуждали. Царь-то давно в курсе проблем нашего мышонка. А царица сама сказывала, что еще раньше нитки мотать помогала. Ну вот, она-то во сне и увидела, что нити больше нет.
— Ну, пустили козла в огород! — простонала Тайка. — Тебе тут что, реалити-шоу? Вот я дедушке пожалуюсь!
— И кто тебе тогда правду скажет, ведьма? Все ж молчат, словно воды в рот набрали. Оберегают тебя, маленькой считают. Ну и кто после этого козел?
Лис встал, обошел Тайку по дуге и сорвал с зеркала покрывало. Эх, пнуть бы его хорошенько, да юбка колоколом мешает. В джинсах все-таки удобнее было…
Пока они препирались, Яромир с Радмилой успели перескочить на другую тему. Теперь дивий воин навис над сестрой, как коршун, втолковывая:
— Бессмертные не умеют любить. Он такой же, как его отец, — змей поганый. Выбросит тебя, как старую шкурку, как только станешь не нужна. А даже если и женится, у них там по навьему закону можно хоть десяток жен завести. Как тебе такое? По нраву ли?
— Это не твое дело, Мир, —
