требований, выдвигавшихся комитетом. Старший был против тотальной слежки за учениками, доступа Олега к журналам с оценками и процедуры снятия бойкотов. Он считал постыдным извиняться перед большой толпой учащихся. Окончательный разрыв между ним и Русланом произошёл в третьей четверти прошлого учебного года, когда он назвал последнего диктатором, наслаждающимся властью и использующим свои таланты не по назначению.
Созревшее решение поговорить с «хорошими» диссидентами привело Руслана во двор к Антону. Он знал, что здесь был их главный «пятак» (место сбора).
«О, самый цвет безобразников» - улыбнулся он про себя, увидев кучку весело болтавших школьников, когда его взору открылась большая часть усыпанного жёлтой опавшей листвой двора.
Кучка состояла из самых ярких хиппи: Антона, Олеси, Андрея, Ербола, Ани и Тахмины. Все, кроме семиклассниц Олеси и Тахмины, учились в восьмых классах. Они уже увидели и узнали Руслана и в недоумении уставились на него, прервав свою весёлую болтовню.
- Приветствую! - улыбнулся им уникум, приблизившись. - Как делишки?
Молчание, вытягивание недоумённых лиц и переглядывание друг с другом в ответ.
- А как же бойкот? – проговорил, наконец, главный диссидент. - Или ты его отменил?
- Нет, бойкот в силе. Но, давайте, представим, что его нет. Я хотел пообщаться с вами, как в старые добрые времена.
Кому-то покажется странным называть времена, которым не стукнуло и года, «старыми добрыми», но для Руслана – для уникума, развивающегося не по дням, а по часам, проделывающего огромную работу над собой и рассматривающего себя из недавнего – даже двух-трёх месячного, - прошлого, как кого-то далёкого и далеко не такого совершенного, как сейчас, срок в восемь-десять месяцев казался вполне достаточным для подобного определения.
- Когда ты со своей командой не раскидывался бойкотами налево и направо? -спросила с укольчиком Тахмина.
- Что сделано, то сделано, - слегка нахмурился Руслан. - Я сказал Кайрату, что не одобряю его поступка. Вы, конечно, тоже не ангелы. Он рассказал, как вы себя вели. Как будто специально нарывались на бойкоты. Что с вами? Вы же не такие. Я вас всех хорошо знаю. Я даже предлагал вам, - показал он на Антона и Андрея, - войти в мой комитет. Олеся с Аней, - перевёл он руку на названных учениц, - одни из умнейших учениц второй смены. Ербол – талантливый спортсмен. Ты же два раза город брал по вольной борьбе?
- Уже три, - проговорил Ербол.
- О, поздравляю! Трёхкратный чемпион города! Крутое достижение. Давай, удачи на республике!
- Спасибо.
- Тобой я тоже не раз восхищался, - посмотрел наш герой на Тахмину. – Ты смелая, в тебе много энергии и живого ума. Вы все мне по-своему дороги. Со всеми этими нововведениями и установлениями порядка в школе, я и не заметил, как мы оказались по разные стороны баррикад.
- Твои нововведения и установления порядка и развели нас по разные стороны, - заметил Андрей.
- Раньше веселее было, - добавила Олеся. - А теперь все по струнке ходят.
- Нам теперь можно и не по струнке - мы всё равно в бойкоте, - криво усмехнулась Аня.
- Значит, проблема в веселье? – вскинул брови Руслан. - Но школа - это не увеселительное заведение. Веселитесь после школы. Или на переменах.
- В этом-то и проблема. Мы настолько привыкали ходить по струнке во время уроков, что и на переменах, и после школы не могли избавится от этого серьезного торжественного настроя, - сказал Антон.
- Да, - кивнула Тахмина. - Нам нужна свобода. Мы хотим учиться, хотим сидеть тихо на уроках, но мы хотим делать это по своей воле, без принуждения. Это будет удовольствием для нас. Я была тихой и прилежной до твоих правил. Правила стали заставлять меня делать то же самое, но по указке. Меня бесили нравоучения твоего комитета, все эти не нужные мне собрания. Поэтому я и стала нарушать. Теперь за мной не следят – я в бойкоте.
- У тебя, смотрю, накопилось, - улыбнулся наш герой. - Вот в чём твоя загадка. Я думал, почему прилежная ученица стала вести себя так безобразно, что получила бойкот. Вы все думаете, как она? - обратился он к остальным. – Считаете, что ученикам не нужны правила?
- Мне не нужны, - сказал Ербол. - Мне приятнее выполнять всё по собственной воле, чем по принуждению.
Руслан переводил взгляд с одного диссидента на другого. Все выказывали свою солидарность с Тахминой.
- Значит, всё упирается в свободу, – заключил он, после того, как все покивали и высказались.
- Ты же сам говорил, что свобода - это великая ценность, что она позволяет любому существу развиваться лучше и быстрее, - напомнил ему Антон. - Ты сам научил нас ценить свободу, возвысил её, как величайшую и неоспоримую ценность.
- Да, свобода – необходимое условие полноценного развития, - кивнул Руслан. – Без неё нельзя раскрыть свой потенциал полностью.
- Зачем же ты лишаешь нас этой свободы?! – почти вскрикнула Аня. - Свободы учиться или не учиться, вести себя на уроках хорошо или стоять на ушах? Тем более, я абсолютно уверена, что все стоящие здесь выберут именно учиться и вести себя на уроках хорошо.
Хотелось бы заметить, что несмотря на разные стороны баррикад, с обеих сторон было сильное желание общаться и взаимодействовать друг с другом. Особенно со стороны хиппи. Они понимали, что Руслан - это «бриллиант», что, дискутируя, споря и советуясь с ним, они безмерно обогащаются и быстрее, лучше развиваются. Их души и подсознания стремились к общению с ним и вступали в борьбу с сознанием и гордостью, запрещающими его.
- Вот именно - все стоящие здесь, - спокойно заметил уникум. - Вы судите по себе, а вы - и я, отнюдь, не приукрашиваю, - очень развитые и сильные ребята. Вы, дай вам свободу, конечно, будете делать всё правильно. Вы будете учиться и культурно себя вести. Но это вы - не только старшие представители второй смены, но и одни из самых совершенных и здравомыслящих из них. Сколько вас таких? Пятьдесят, шестьдесят? И сколько всего учеников во второй смене? Вы готовы поручиться, что все они будут также благоразумно использовать свою свободу? Что было до того, как я ввёл правила? Разговоры и беспорядки на уроках, неуважение к учителям. Учителя тратили энергию, время и нервы,
