специальный. Из двенадцати человек. Они следят за поведением и успеваемостью учащихся, беседуют с ними. Индивидуально, классами, группами. Бывает, что всю параллель вызывают на лекцию. Я такого никогда не видела. Я даже не слышала о таком. Я и представить не могла, что такое возможно. Работаем, как в раю теперь. Тишина, все тянут руки, все всё выполняют, - хвастались учителя.
Жизнь первой смены была разгульнее, свободнее. Не все прошлогодние восьмиклассники – нынешние девятиклассники, - успели зажечься идеями нашего героя и не все из тех, кто зажёгся, зажёгся достаточно ярко. Первый год и не был рассчитан на это. Первый год был подготовительным. Руслан анализировал, набирался опыта и учился работать с нежной детской психикой. Вследствие этого, большая часть новоиспечённых девятиклассников постепенно расшаталась, почувствовав свободу и слилась с не очень дисциплинированной массой десятых и одиннадцатых классов. А те, кто перешли из четвертых в пятые, наоборот, слились с дисциплинированной массой теперь уже шестых, седьмых и восьмых классов и, практически, без внушения, следуя примерам своих старших товарищей, стали вести себя также, как они.
Глава 20
В конце первого месяца нового учебного года состоялась «коронация» Руслана. Хасан и другие члены «пятёрки», весьма озадаченные и премного поражённые юностью, аурой силы и уверенностью нашего героя, официально, в окружении нескольких десятков таких же озадаченных и поражённых авторитетных старшеклассников, «помазали» его на царствование во второй смене.
Армашка тоже присутствовал на этой церемонии. Его репутация осталась почти незапятнанной. Все знали, что он уступил титул смотрящего пятикласснику, но в то же время видели, какому именно пятикласснику он его уступил и понимали, что шансов удержаться у власти не было бы ни у кого.
Поведение новоиспечённого смотрящего второй смены – который неофициально «испёкся» ещё в прошлом году, - сильно отличалось от обычного, принятого и считающегося приличным. Он не приходил в школу пораньше, чтобы потусоваться с влиятельными старшаками и «пятёрочкой» и не выбегал к ним на переменах и уроках, когда они объявлялись на школьном дворе после обеда. Его общение с правящей элитой ограничивалось приветствиями и короткими поверхностными разговорами. Он всегда куда-то спешил и редко стоял с ними на «пятаках» дольше пяти минут.
- Странный пацан, - сказал как-то Куаныш, когда Руслан поздоровался с ним, Шухратом и Хасаном возле школы, ответил: «волшебно!», на вопрос последнего: «как ты?» и прошёл мимо. – Вечно куда-то спешит. Ни с нами, ни с кем из других старшаков нормально не общается. Думает, ему не нужны связи и поддержка.
- Да, непонятный какой-то, - кивнул Шухрат. – Армашка со своими каждый день с нами стоял. И до уроков и во время. И угощал постоянно.
- Потому что Армашке мы были нужны, - проговорил Хасан. – Он и смену, опираясь на нас, держал. Он же не самый сильный был. Его многие могли снести. А этого хрен снесёшь. Ему никто не нужен. Никакие старшаки, никакие связи. Вся вторая у него по струнке ходит. Учатся. Слышали про его комитет?
- Да, - кивнул Куаныш. – За учёбой и поведением следят.
- Я, когда узнал, офигел. Всех учеников в ботаников превратили. И с директором они друзья. Это он нам в столовой порядки навёл.
- Руслан? – вскинул брови Шухрат.
- Да. Со своей командой.
- Так это они школьное меню изуродовали?
- Да, да. Как тебе ещё сказать?
- Может он его родственник?
- Нет, не родственник. Я пробил. Просто друзья. Ришат его обожает. Поэтому я и не лезу к нему, не предъявляю за то, что он с нами не тусуется. Ну его нафиг. Я больше на второй год не хочу оставаться.
- Да, весовой парнишка, - закивал Куаныш.
- И сильный и вундеркинд, - заметил Шухрат. – Что он, вообще, забыл в нашей школе? Разве такие не должны в специальных учиться? Для одарённых?
- А фиг его знает, - пожал плечами Хасан. – Может и свалит скоро.
Глава 21
Несмотря на порядок и неоспоримый авторитет Руслана во второй смене, там были свои диссиденты. Их было немного - человек сорок, - но они были и портили общую картину: нарушали дисциплину, пропускали уроки, не выполняли задания и требования учителей. Силовая и учебная группы проводили с ними разговоры и делали внушения. На каждом диссиденте висело по несколько предупреждений. В конце концов, Кайрат, особо не любивший этих злостных нарушителей, вынес им всем бойкоты. Это случилось за две недели до окончания прошлого учебного года, когда Руслан с отцом были в Ташкенте (Рината отправили туда в трёхдневную командировку, и он решил взять сына с собой). Вернувшись, наш герой в изумлении узнал, что было вынесено более тридцати бойкотов. Разговаривать было поздно – по правилам, диссиденты должны были публично извиниться перед учащимися и покаяться в своих проступках, чтобы снять с себя эти обрекающие на одиночество приговоры. Но они не спешили с этим. Им хватало общения друг с другом и, судя по всему, было совсем не скучно.
«Странные люди, - думал про диссидентов Руслан. - Всё, что я требую от них, для их же блага: учитесь, соблюдайте тишину на уроках - чтобы не мешать себе и другим усваивать материал, чтобы учитель не тратил время и нервы на замечания. Не устраивайте драки, чтобы не травмировать друг друга. Физически и морально. Может некоторые люди просто запрограммированы на деградацию? Нет, я не могу, не хочу в это верить».
Он разделял диссидентов на две группы. Первая – «хорошая» или хиппи, – состояла из преуспевающих и прилежных учеников, нахапавших предупреждения за нарушения правил поведения. Во вторую – плохую или хулиганскую, - входили взбалмошные, задиристые и борзые учащиеся, которые плевать хотели и на учёбу, и на хорошее поведение, часто пропускали уроки и были первыми кандидатами на исключение из школы.
С «хорошими» диссидентами, попавшими под бойкоты, Руслан решил поговорить. Лидером у них был восьмиклассник Антон. Если, конечно, лидеры, вообще, признавались в такой среде… Нет, кажется, не признавались. Но это не мешало ему быть самым ярким и иметь наибольшее влияние на других хиппи. Последние всегда кучковались вокруг него и его девушки Олеси.
Антон жил через дом от здания школы. Поначалу он прекрасно общался с нашим героем. Разногласия стали возникать по мере ужесточения правил и
