спать, и лень непрошеной хозяйкой заходит в душу. И Бембя, если бы не школа да не уроки, спал бы целыми сутками напролёт. Он теперь очень завидует бабушке: ей хорошо, ей не надо вставать утром в школу, не надо учить уроки. А ему, Бембе, мать с отцом всё время долбят в голову одно и то же:
«Учись у Бамбы, спроси у Бамбы, смотри, как Бамба хорошо выучил уроки…»
Ох этот Бамба! Без него как бы легко было! Не с кем было бы сравнивать, некого было бы в пример ставить.
Разные мысли приходят Бембе в голову. «Убежать в город, что ли? Пойти в другой колхоз и наняться в чабаны? Тогда сам себе хозяин…» Но Бембя смотрит в окно на улицу, где холодно и сыро, и по спине его начинают бегать мурашки. «Б-р-р… Дома лучше, дома теплее. Вот только школа и уроки…» Он подходит к бабушке — одна она только любит его и понимает — и ложится рядом с ней.
— Устал, внучек?
— Устал, бабуня.
— Ну полежи, отдохни.
И они подолгу лежат рядом.
Бабушка, с той поры как семья Харцхи переехала в Хар Булук, стала в доме будто чужая. Она теперь всегда хмурая, как это осеннее небо, и молчаливая, как луна. Раньше она была за главную хозяйку — готовила обед, хлопотала по дому, а сейчас будто рукой сняло с неё всё; день пройдёт, а она никому ни полслова, ни слова. Разве только с Бембей поохает. А с Бамбой она словно чужая.
— Бабуня, тебе плохо? Болит что-нибудь? — спрашивает Бамба.
А бабушка и не отвечает. Точно воды в рот набрала.
Подойдёт отец:
— Мама, что с тобой происходит?
Нет ответа.
Невестка присядет, обнимет за плечи:
— Мама, почему ты всё время молчишь?
И снова в ответ молчание.
Семья Харцхи всегда была шумная и весёлая. Когда приехал Иван Болдырев, в доме стало ещё веселее. Только слепая бабушка одиноко сидела в своём углу и у всех вызывала озабоченность.
Не прошло это и мимо Ивана Болдырева. Он сразу же заметил состояние старушки и как-то сказал Харцхе:
— Что это, брат, мать твоя от нас уединяется?
Харцха не знал, что и ответить на его вопрос.
— Старая она, вот и причуды у неё разные…
Но Иван не унимался:
— Нет, у неё какая-то скорбь на душе, чем-то она мучается. Попытался я беседовать с ней, но она не открывается. Узнай, Харцха, ты сын всё-таки…
Чудесный человек Иван! Приехал в отпуск отдохнуть, повидать друга, вспомнить о пережитом, а погулял день — и сразу же в мастерскую подался. И трактор ему надо было осмотреть, и автомашины. И всюду он находил непорядок. Очень уж любил своё дело Иван. Харцха обычно сопровождал его.
— Да как же вы можете, Харцха, ездить на такой машине, она же на полном износе! Её давно в ремонт пора списать! — восклицал Иван.
— У нас три машины, — пытался неловко оправдываться Харцха.
— Тем более все они должны быть на полном ходу. Кто у вас механик?
— Нету у нас механика, — хмурился Харцха. — Каждый сам себе инженер.
— Плохо, — огорчался Иван. — За машинами, как и за человеком, наблюдение и уход нужны. А у вас они отданы на откуп любому.
— А что поделаешь? Две машины ремонта требуют, а поставить их на ноги некому — нет специалистов.
Иван удивился:
— Как это некому? Кто же у вас занимается машинами?
— Да вроде бы никто…
— Безобразие! — стукнул Иван кулаком по столу. — Да сегодня машины — основное в нашей жизни, как вы этого не понимаете!
На другой же день Иван снова пошёл в мастерскую…
На другой же день Иван снова пошёл в мастерскую, хотя мастерской назывался один только навес под саманной крышей, и пробыл там до вечера. А вечером вернулся сердитый, грязный.
— Ну и дела… — сказал он Харцхе. — Куда только ваш председатель смотрит? Почти новые машины ржавеют под солнцем и ветром, приходят в негодность.
— Нету специалиста, — опять развёл руками Харцха.
— А молодёжь? Почему вы не учите молодых? — вспылил Иван. — Они же все сегодня грамотные и лучше нас с тобой поймут технику. У нас бы в колхозе за такие вещи строго осудили.
— Помоги, Иван, — сказал Харцха. — Помоги опытом, своими знаниями. Научи наших ребят — большое спасибо тебе за это скажем.
— Как? И когда? — удивлённо взглянул на него Иван. — Я же у вас ненадолго, в отпуске.
— А ты подумай. Из всякого положения есть выход, а твоя помощь нам очень бы пригодилась.
— Ну что ж, — быстро согласился Иван. — Раз надо — помогу.
И с утра до вечера он стал пропадать возле машин. Сколотил группку молодых ребят и вместе с ними ставил на ноги захромавшие тракторы и автомашины.
На это обратил внимание председатель. О, Басанг Церенович очень хитрый и умный человек! Как-то встретил Ивана и, начав издалека, спросил:
— Иван Герасимович, как тебе наша Калмыкия? Нравится или нет?
— И нравится, и нет, — ответил Иван.
— Это как понять?
— Калмыкия-то нравится, а вот в хозяйстве вашем порядка нет! Не нравится мне это.
— В каком хозяйстве?
— В механизаторском.
— О Иван Герасимович, согласен, полностью согласен! Но учти, какой может быть порядок, если у нас нет механика?
— Найдите и научите.
— А где его найти? И кто научит, если ни один из нас не разбирается как следует в технике?
— Плохо, — сказал Иван.
— Конечно, плохо, — согласился председатель. — Но как найти выход?
Иван ничего не ответил, а утром снова был у машин. Он своими руками отремонтировал трактор, две грузовые машины, землечерпалку. А когда собрался уезжать, председатель сам пришёл в дом Харцхи.
— Иван Герасимович, — сказал он, — ты пробыл у нас недолго, но сделал много. Спасибо тебе! Теперь ты друг не только одного Харцхи, а всего нашего колхоза. Жаль только, что у тебя своя родина и семья, а то бы я тебя ни в жизнь не отпустил.
— Почему?
— Такие люди, как ты, нам очень и очень нужны. Такие, как ты, — на вес золота. У тебя, вижу, большой опыт, большая практика, знания. А у нас вот нет таких специалистов. Отсюда и все беды наши.
— Учите людей, — сказал Иван, — выдвигайте молодых.
— А кому учить? Нету у нас учителей. Вот, может, ты останешься, научишь?
— Я? — Иван пожал плечами. — Но вы же сами сказали, что у меня родина есть! У меня — моя Рязанщина! Там меня ждут, там я нужен.
— А разве Калмыкия — не Россия? Тоже
