первое сентября. Девочка всё время пыталась заглянуть в окно класса, вставала на цыпочки и никак не могла дотянуться. Тогда Бамба, увидев это, принёс ей большой камень. Девочка стала на него, обернулась и сказала:
— Спасибо, мальчик. Меня зовут Кермя́ш. А тебя как?
Бамба назвал себя, а Бембя, услышав её имя, засмеялся. Девочка удивилась:
— Почему ты смеёшься?
Бембя вновь расхохотался, а насмеявшись вволю, бросил:
— Ты не Кермяш, а беззубая, вот ты кто!
Девочка обиделась:
— Откуда ты взял, что я беззубая? Вот мои зубы, — и показала ровный ряд маленьких белых зубов.
— Всё равно беззубая, — упрямо повторил Бембя.
Девочка надулась и убежала.
— Зачем ты её обидел? — спросил у брата Бамба. — Она хорошая и добрая, а ты злой и противный…
Бембя показал брату язык и убежал.
Потом учитель видел, как Бамба пошёл к дому, где жила Кермяш, и о чём-то долго говорил с ней.
А говорил с ней Бамба вот о чём.
— Ты обиделась на моего брата? — спросил он.
— Да, он плохой, — ответила она.
Бамбе стало неловко и, чтобы как-то сгладить это, он спросил Кермяш:
— А где ты раньше жила?
— Мы в городе жили, — ответила она.
— А сюда зачем приехали?
— Моя мама окончила техникум, будет в колхозе зоотехником работать.
— Я тоже в городе был, — похвастался Бамба. — Героя там видел, настоящего.
— Кого? Баа́тыра? — спросила Кермяш.
— А кто такой Баатыр?
— Баатыр — это и есть настоящий герой. У него на груди Золотая Звезда, — ответила девочка. — Он во время войны много фашистов убил. — И вдруг спросила: — А тебя зовут Бембя, да?
Бамба покраснел, смутился.
— Это его Бембей зовут, а я Бамба…
Теперь неловко стало девочке. Она посмотрела на Бамбу и очень просто сказала:
— А я всегда всё путаю. И вас вот буду путать, ведь вы одинаковые. Только ты хороший, а он плохой. — И снова задала вопрос: — А как зовут твоего папу?
— Харцха, — ответил Бамба.
— А маму?
— Болха.
Кермяш вдруг запрыгала от радости:
— А я твою маму знаю, знаю! Она у нас была, молоко нам приносила. У вас и бабушка есть, да? Она слепая…
Бамба кивнул.
— А у меня нету бабушки. А я бы любила даже слепую. И папы нету, он ушёл от нас. Мы вдвоём с мамой…
Бамбе захотелось подойти к ней поближе, погладить её, пожалеть, но он только сказал:
— Твой папа, наверное, плохой был, как Бембя… — Потом подумал и добавил: — А играть ты приходи к нам, наша бабушка тебя полюбит. Она у нас добрая…
Девочка пообещала, и они расстались.
Когда Бамба подошёл к дому, то увидел, что неподалёку стоит легковая машина. «Наверное, председатель приехал», — подумал он. В это время из дому вышла незнакомая синеглазая женщина.
«Кто это?» Бамба стоял перед женщиной, красный от смущения. Женщина улыбнулась. Улыбка у неё была добрая-добрая, как у мамы.
— Ну, здравствуй, сынок! Ты Бамба?
— Откуда вы меня знаете? — тихо спросил Бамба. — Нас все путают…
— Я всё-всё знаю, — сказала женщина. — А меня зовут Людмила Ивановна, тётя Люда.
«Тётя Люда?» — хотел переспросить недоумевающий Бамба, но сдержался, а женщина взяла его за руку и повела домой.
— Болха, вот и второй твой сын нашёлся! Вылитый брат, как две капли воды похожи!
— Где ты пропадаешь, Бамба? — спросила мама. — У нас гости, а тебя и след простыл!
— Я с Кермяш познакомился, — ответил Бамба. — Она хорошая девочка, а Бембя её обидел…
— Ну вот, опять неладно, — сказала мама. — Иди-ка знакомиться с гостями.
Она подтолкнула Бамбу, и он робко вошёл в другую комнату. Там у стены сидел небольшого роста и тоже синеглазый дядя с орденами на груди, а рядом с ним, такие же синеглазые и русоволосые, девочка и мальчик. Мальчик вскочил, протянул Бамбе руку:
— Давай знакомиться, Бамба! Я — Руслан.
Сначала Бамбе показалось, что над ним шутят. Ведь Руслан — это богатырь из знакомой сказки Пушкина! Но Бамба тут же вспомнил про письмо и от радости засиял. «Так это же дядя Ваня приехал! А его сына Русланом зовут!» Он крепко пожал руку мальчику, а когда повернулся к девочке, то снова застеснялся.
Выручила мама.
— Это Наташа, — сказала она. — А это дядя…
Но тут Бамба опередил ее:
— Дядя Ваня!..
Мужчина поднялся и протянул Бамбе обе руки.
— Правильно, Бамба! Я — дядя Ваня! Ты как — ждал меня?
Бамба вместо ответа только кивнул. И все поняли: ждал, очень ждал!
У Руслана на левой щеке было родимое пятнышко, а глаза — синие-синие, как у отца. Если бы Бамба хоть раз в жизни видел васильки, он бы их сравнил с этими цветами. Но он жил в степи и васильков никогда не видел.
Наташа была совсем большая. Она, как взрослая, вместе с матерью помогала Болхе подавать на стол тарелки, рюмки, миски с мясом и привезённые из Рязани краснобокие яблоки и грибы.
Отец расспрашивал дядю Ваню об оставшихся дома сыновьях — старшем и младшем, а потом воскликнул:
— Вон у тебя мужчин сколько! Почему же ты их всех не привёз?
Дядя Ваня усмехнулся:
— Решил, что ты испугаешься. Это ведь, друг ты мой, отряд целый. Где бы ты нас всех спать уложил?
Харцха рассмеялся.
— Ай, Иван, смотри места сколько — четыре комнаты! Нашлось бы место!
— А сам бы где улёгся? Семейка-то у нас — шесть человек!
— Сам я и в телеге спать могу. Правда, Бамба? Помнишь, как мы вот на этом самом месте в телеге спали? И хорошо было!.. А ты, Иван, разве забыл, как нам приходилось на фронте? Э, война всему научила — и хорошему и плохому. Мы с тобой теперь как железные стали…
Весть о том, что в семью Харцхи из Рязани приехали гости, за какой-нибудь час облетела всю степь. И со всех кошей к Харцхе потянулись чабаны. Пришёл и старший из чабанов, седовласый Очи́р Лиджи́ев. Он свято хранил все калмыцкие обычаи, поэтому сразу же, как только переступил порог дома Харцхи, выбрал из большой деревянной миски, полной мяса, жирную лопатку и среднюю часть ноги барана и поставил перед Иваном, а Людмиле Ивановне подал предплечную кость.
— Самому желанному из гостей, — сказал он, — самому почётному по-нашему калмыцкому обычаю преподносят лопатку, а вам, Людмила Ивановна, супруге дорогого гостя, — вот эту предплечную кость. Это наше самое дорогое угощение.
Иван и Людмила приняли угощение и низко поклонились.
ИВАН ОСТАЁТСЯ
Осенью тяжёлые тучи заволакивают небо. Они нагоняют тоску и скуку. В такую погоду хочется
