раскладной столик, он аккуратно выкладывал документы, напечатанные на гербовых бланках.
Любопытство, как надёжный спасательный круг, не позволило Элис утонуть в собственных слезах и сойти с ума от расставания с самым родным человеком. Возможность увидеть геттополис с высоты птичьего полёта захватила её целиком, заставив на некоторое время забыть о происходящих в её жизни стремительных переменах.
Она жадно прильнула к иллюминатору. Геттополис оказался разноцветным, как запачканный случайными красками детский акварельный лист. Гигантская статуя Главнокомыслящего верхом на конном роботе приковывала взгляд с любой точки пространства. Уродливое каменное изваяние возвышалась даже над главным зданием биохимического завода и его смердящими трубами. Колючая проволока змеилась по смотровой площадке, построенной на мизинце лидера Поп Державы, по всему периметру ограждения. Проволоку натянули после серии странных самоубийств, — молодые люди шагали в бездну с трёхсот метровой высоты, не оставляя предсмертных записок.
Элис вспомнила, что давным давно поднималась туда по встроенной внутри статуи лестнице, вместе с матерью и сестрой, — поход назывался “Возвышением”. С высоты трёхсот метров биохимическое гетто-предприятие было видно как на ладони. Мрачный вид завода ковырял ещё не сформировавшуюся психику и мутил детское воображение эпизодами трудовых подвигов.
Трубы поражали мощью извергаемых нечистот, создавали ощущение причастности к чему-то безмерно великому, — тому, что её детский мозг ещё не мог осознать, но уже впустил сквозь податливые поры в молодую артериальную кровь. Она держала за руку младшую сестру, стараясь скрыть радость от матери, и чувствовала тайную гордость за происхождение, — им посчастливилось родиться в Поп Державе, а не в Северо-Баллистическом Пасьянсе или Нектарии.
Запах едкого дыма странным образом усиливал детскую эйфорию, хотя дышать было невыносимо из за постоянно подступающей тошноты и мокрого кашля. Отца с ними не было, профессор наотрез отказался идти и был категорически против подобного семейного мероприятия. Элис поняла это, вспомнив ссору родителей незадолго до дня “Возвышения”. Через несколько дней у них с сестрой начались сильнейшие астматические приступы. Министерство Трансплантации внесло их в лист ожидания на пересадку бронхов.
Элис отвела глаза от статуи, чтобы прервать падение в мрачные воспоминания детства. Она окинула взглядом всю видимую с вертолёта территорию, вплоть до горизонта. На геттополисе лежала печать экологического бедствия. Чёрная дымка тлеющих мусорных свалок ложилась на уродливые железные мосты, пустые парадные площади и сливные информационные бачки, размером с футбольные ворота. Ветер гнал жёлтые от химических отходов ручьи, прибивая мусор и мёртвых птиц прямо к жилым постройкам. Элис увидела, как люди убирали нечистоты лопатами и самодельными насосами, строили заграждения, прорывающиеся новыми потоками беснующихся зловонных масс.
На дорогах химические реактивы образовали огромные проломы глубиной до нескольких метров. Трубы лопались прямо на глазах, из них вырывались тонны биохимических веществ. Токсичный зелёный шлам заливал площади стадионов и строительных площадок. Ядовитые красные и желтые тучи, нависшие над районами, рассыпались кислотными дождями, оседая на дома, сады и старые ржавые машины. Огромные партии отходов отгружались на специальные полигоны всего в нескольких километрах от завода.
Хмырь, сидевший напротив, и до этого момента не обращавший внимание на Элис, внезапно закрыл шторку иллюминатора. Он закончил возится с документами, аккуратно собрал их в стопку и пододвинул к краю стола.
— Через пол часа будем на аэродроме. Ознакомьтесь с материалом, подпись на каждой странице. Чем быстрее управитесь тем скорее сможете сесть в военный самолёт. Ждать больше сорока минут Вас никто не намерен.
Он сказал это таким тоном, будто они виделись впервые. Ёрничество и сарказм пропали, голос звучал сухо и формально, как в бухгалтерском отделе. Элис посмотрела на стопку документов высотой с энциклопедический словарь. Это было ещё одно издевательство со стороны сексота, — пол часа было недостаточно, чтобы прочитать даже десятую часть лежащей перед ней макулатуры, не говоря уже о том чтобы вникнуть в содержание.
Она открыла первый попавшийся документ. Мелкий шрифт, резал глаза, сливаясь в единую чёрную линию; без лупы читать содержимое было бесполезно. Судя по странным химическим формулам, речь шла о согласии на проведение профилактических медицинских процедур. Неизвестное Элис слово "прививка", повторялось в документе с добрый десяток раз. Хмырь заметил конфуз и с наигранным дружелюбием пришёл на помощь.
— Облегчу задачу, — дело чисто формальное. Чтобы попасть в Терема необходимо пройти обычное обследование и провести несколько необходимых медицинских актов. Остальное не так важно, — правила поведения в Теремах, сведения об ответственности, правах и обязанностях во время нахождения во Дворце. Ничего сверхсекретного и необычного. Можете смело подписывать.
Он странно хмыкнул, протянул Элис обгрызанную с заднего конца ручку, похожую на переломанную крылатую ракету, пролистал несколько страниц и указал на поле для подписи. Сексот не оставлял выбора. Надо было либо подписывать вслепую каждый документ, либо сходить с вертолёта. Элис задумалась на несколько секунд, делая вид, что вникает в суть написанного, затем поставила инициалы в правом нижнем углу страницы. Тоже самое они проделали с остальными листами. Хмырь показывал пальцем где должна стоять подпись, странно ухмылялся и пролистывал несколько страниц до следующего документа. Элис подписывала почти не глядя, неумело делая вид, что читает документ и понимает содержание.
Довольный хмырь собрал документы, заботливо убрал в папку и спрятал в чёрном портфеле. Такие уродливые кейсы, похожие на приплюснутые гробики, Элис видела раньше только у работников похоронных бюро. Глупая мысль проскочила как бредовый фрагмент болезненного сна, — спецслужбы кремируют её заживо в трубах биохимического завода.
Вертолёт приземлился на военный аэродром, охранник вежливо показал рукой на выход. Элис прошла вперёд, чувствуя как идущий позади хмырь скользит по ней взглядом с ног до головы; захотелось развернуться и дать ему по морде. Она сдержала глупый импульсивный порыв, решив плюнуть ему в лицо перед посадкой, если он останется в геттополисе и не сядет в самолёт вместе с ней. Терять уже было нечего.
У выхода из вертолёта их ждала военная машина, самолёт находился в километре от дороги. Охранник помог Элис сесть и устроился рядом, на заднем сиденье. Хмырь передал охраннику портфель с документами и остался стоять у выхода из вертолёта. Сидевший за рулём молодой сержант сделал хмырю приветственный знак. Было видно что они хорошо знакомы.
— Ты с нами?
Хмырь загадочно улыбнулся и отрицательно покачал головой.
— Что так?
Хмырь махнул рукой, тон разговора опять стал панибратским.
— Погощу ещё, попрыгушку одну поймать надо. Шипко проворная оказалась.
— Понятно, — сказал сержант. — Ещё одна.
Для Элис этот разговор не имел никакого смысла, — ей было всё равно, кого собирался ловить хмырь, главное, что она больше не увидит его слюнявую морду. Она вспомнила, что собиралась плюнуть ему в харю, но
